Робин Брюс Локкарт - Сидней Рейли: шпион-легенда XX века

Мария одобрила план, но просила подождать, чтобы связаться с московским Центром и получить его разрешение. Иначе, по ее словам, публикация может затруднить работу «Треста» и навлечь опасность на некоторых членов организации.

В Гельсингфорсе я чувствовала себя как в клетке и поэтому выехала в Париж.

Я остановилась в скромном, тихом отеле. Вскоре пришла телеграмма от Марии: «Подписывайте договор». Я немедленно отправила в «Тайме» сообщение:

«Сидней Джордж Рейли убит 28 сентября агентами ГПУ в селе Аллекюль в России».

На следующий день все газеты перепечатали это сообщение, сопроводив его сведениями о героической карьере капитана Рейли, отдавшего жизнь на службе родине.

Но замысел мой не удался. Советские газеты ограничились тем, что сухо, не распространяясь о подробностях, подтвердили смерть Сиднея.

Мария сообщала тем временем, что подняла на ноги всю организацию. «Трест» обещал найти Сиднея. Я усиленно изучала русский язык, помня об обещании Марии добыть для меня советский паспорт.

Я возвратилась в Лондон и через посредничество капитана Хилла и сэра Арчибальда Синклера передала Черчиллю просьбу посодействовать в поисках Сиднея Рейли. Вскоре я получила от его секретаря следующее письмо:

«22 декабря 1927 года.

Милостивая государыня,

М-р Черчилль поручил мне подтвердить Вам получение Вашего письма от 13 декабря и просит сообщить Вам, что ему лично кажется, что настоящее письмо было написано Вами исключительно по недоразумению.

Ваш муж не был отправлен в Россию по приказанию кого бы то ни было из британских представителей власти. Он отправился туда по собственным делам.

М-р Черчилль сожалеет, что не может быть Вам ничем полезен в отношении этого дела, потому что согласно последних отчетов, полученных нами, Рейли погиб в Москве после своего ареста».

Еще раз зима оголила деревья, и еще раз весна прикрыла их зеленой одеждой. А в течение всего этого времени Мария Шульц продолжала неустанно работать, стараясь выяснить, что постигло Сиднея. Время от времени она появлялась в Париже, шумная и деловая, как обычно.

В начале 1926 года мною было получено от московского Центра следующее письмо:

«Милостивая государыня,

Мы глубоко тронуты Вашей искренностью и тем обстоятельством, что Вы готовы помочь нам в той работе, которой мы всецело посвятили себя.

Несчастие, постигшее Вас, кажется нам таким тяжелым, что мы не можем даже найти слов для утешения и для выражения Вам нашего соболезнования. Мы можем лишь констатировать, что нас связывает с Вами общее чувство ненависти против наших врагов, и это чувство заставляет нас сплотить наши усилия в одно.

Жестокая судьба решила, что Ваш муж, который был нашим искренним и преданным другом, должен погибнуть, погибнуть так же, как погибли многие из наших друзей. И теперь, несмотря на то, что мы все заранее знаем, что мы приговорены к смерти, мы все же будем продолжать бороться с твердой уверенностью в том, что в конце концов добро все-таки восторжествует над злом. Поэтому не полагайте, милостивая государыня, что Вы совсем одиноки. Вы должны знать, что у Вас есть друзья, правда, эти друзья довольно далеко, но все эти друзья Вам искренно преданны и готовы сделать все от них зависящее, чтобы оказать Вам поддержку.

Живите с твердой уверенностью, что за Вашего мужа отомстят, но для достижения этой цели нам необходима Ваша помощь. А посему мы просим Вас продолжать работать на общее благо.

Было бы хорошо, если бы Вы хоть изучили наш язык, и мы думаем, что Вам это удастся с легкостью, судя по тому, что нам сообщила Шульц о ваших лингвистических способностях. Мы Вас даже просили бы приехать к нам с тем, чтобы Вы могли лично принять деятельное участие в нашей работе и с тем, чтобы Вы лично познакомились с членами нашей организации. Одновременно мы могли бы доказать Вам нашу полную преданность и смогли бы работать вместе для достижения нашей общей цели.

Да придет Вам на помощь Господь Бог, и даст он вам успокоение в Вашем несчастье, и да найдете Вы утешение в работе, которую Вы желаете разделить с нами.

Ваши далекие друзья

Клейн, Левин, Кинг».

Само собой разумеется, что все три подписи были псевдонимами, так как настоящие имена московских руководителей держались в строжайшей тайне. Однако вполне понятно, что это все были люди с положением и что один из них по крайней мере должен был занимать видное место в большевистском правительстве. Если бы я только знала, что за псевдонимом Клейн стоял видный большевистский деятель Яковлев, а за Левиным скрывался Опперпут, этот русский Иуда Искариот, предавший Савинкова, предавший Сиднея и предавший в конце концов и Марию Шульц. Но в то время все это было мне неизвестно. И у меня не было ни права, ни возможности сомневаться в истинности этой организации.

Связь моя с членами «Треста» укреплялась. Я получала советы скорее учить русский язык и ехать в Москву. Генерал К. осторожно отговаривал меня от этого, но Мария уже находилась в Москве и работала там, ежеминутно подвергая себя страшной опасности. Я получала за границей различные поручения от «Треста». Например, меня просили раздобыть яд, от которого люди заболевали бы на неделю, не подвергаясь смертельной опасности. Меня также просили отправиться в Варшаву и связаться с владельцем бумажной фабрики, наладившим печатание фальшивых советских червонцев. Распространение фальшивых денег способствовало бы финансовому краху большевиков.

Постепенно у меня стали появляться сомнения. Дававшиеся мне поручения смущали меня. Доверие к «Тресту» уменьшалось и сменилось в моей душе тревогой и темными предчувствиями. Но мысль о Марии прогоняла всяческие сомнения, а противоречивые сведения о Сиднее заставляли меня идти до конца по избранному пути. И все-таки меня не покидала мысль о том, что в «Тресте» сидят предатели.

Когда Мария приехала в Париж, я поделилась с ней своими подозрениями. Помню, как при первых моих словах она вскочила и крупными шагами стала мерить комнату.

– Мария, – сказала я, – обещайте, что вы не сообщите об этом разговоре вашим начальникам в России.

– Нет, нет, – перебила Мария, – я не могу обещать! Они должны все знать. Если у вас есть какие-нибудь подозрения, пожалуйста, не говорите мне ничего. Можете сообщить их генералу К., но не мне.

– Почему?

– Потому что я должна сообщить все, понимаете, все в Москву. Вы не знаете руководителей «Треста». Мы связаны клятвой по отношению друг к другу. Клятвой, вы понимаете?

Я испугалась за Марию. Сердце похолодело. Я умоляла ее остаться в Париже, но Мария со спокойной улыбкой ответила:

– Я обещала вам узнать, что произошло с Сиднеем.