Герберт Осбери - Банды Чикаго

Черная Дыра представляла из себя несколько негритянских салунов, жилых домов и борделей на улицах Вашингтон-стрит и Холстед-стрит, в центре порочного района, ограниченного улицами Санмагон, Холстед, Лэфк и Монро. Именно в этой части города открылся впервые концертный салун в Чикаго после пожара. Его открыл на углу Мэдисон-стрит и Пеория-стрит в 1873 году Джонни Хармон, «свирепого вида парень», по описанию «Трибюн». Хармон нанимал шесть – восемь девушек, которые получали двадцать процентов от проданного ими спиртного; в неделю они зарабатывали таким образом от двенадцати до пятнадцати долларов. Бизнес процветал на протяжении нескольких лет, пока однажды Хармон не повесил над баром вывеску: «Просьба к джентльменам держать руки подальше от официанток и не мешать им выполнять свои обязанности».

Дела тут же пошли на спад, поскольку лапать официанток считалось вообще-то в порядке вещей, и в большинстве концертных салунов того времени это не просто одобрялось – существовали специальные комнаты, где подобное общение с обслуживающим персоналом можно было довести до логического завершения. На Пеория-стрит рядом с заведением Хармона находилась сигарная лавка «Новая эра», которой заправляли знаменитые сестры Уэлч – Мэйми и Ева, предоставлявшие полчаса своего времени в дальней комнате каждому, кто покупал табака на два доллара.

Гордостью Черной Дыры в 70-х и 80-х годах XIX века был «Ноев ковчег» на западе Вашингтон-стрит неподалеку от Холстед-стрит – странного вида ветхий трехэтажный притон, когда-то бывший роскошным особняком, принадлежавшим, как писали в 1877 году в «Таймс», олдермену Джейкобу Бейдлеру, богатому торговцу лесом, главе знатного рода. Там же было написано: «Ноев ковчег» для Вест-Сайда – то же самое, что «Под ивой» для юга города. Ему не хватает только своего Роджера Планта».

«Ноев ковчег», как и заведение Роджера Планта, представлял собой распутство в концентрированном виде – там размещалось два салуна, с полдюжины борделей и зала, раньше бывшая гостиной, теперь разделенная занавесками на множество каморок, в которых могла разместиться только кровать. Их сдавали уличным проституткам, чьи услуги стоили от двадцати пяти до тридцати пяти центов, в зависимости от того, снимал ли клиент обувь, или даже не разувался. Две обитательницы «Ноева ковчега» разработали довольно интересную схему грабежа. Одна из них обслуживала клиента и, улучив момент, когда тот расслаблялся, с силой сжимала его в объятиях; вторая же в это время оглушала его ударом дубины по голове и быстро обшаривала карманы. Затем ошеломленную жертву выпихивали на улицу.

Самым крупным из борделей «Ноева ковчега» был «У Хэм» на втором этаже, где работало с десяток проституток, одетых в белое трико и зеленые блузы, скроенные с поразительной экономией материала. Кому принадлежало это заведение, полиция так толком никогда и не знала; считалось, что его хозяин – Дигги Биггс, владелец еще одного борделя на Холстед-стрит, звездой которого была карлица по имени Джулия Джонсон, выступавшая в эротических шоу вместе с негритянкой в три раза выше и в два раза тяжелее ее. Работала у Дигги Биггса и пианистка Дел Мейсон, весившая триста фунтов, чередовавшая в качестве мест работы бордель на Холстед-стрит и заведение «У Хэм». Муж Дел Мейсон, чернокожий вор и головорез, известный также под именами Джо Делмар и Билл Аллен, стал центральной фигурой одного случая, который Джон Флинн описал как «один из наиболее примечательных инцидентов в истории полицейского управления».

Вечером 30 ноября 1882 года Билл Аллен убил в драке одного негра и тяжело ранил другого и той же ночью убил полицейского Кларенса Райта, который пытался арестовать его в притоне на углу улиц Вашингтон и Клинтон. После этого Аллен скрывался в подвале дома Дигги Биггса на Холстед-стрит, но полиция не знала о его местонахождении до 3 декабря, до тех пока негр не послал Джулию Джонсон купить ему газету. Она же вместо этого направилась в полицию и рассказала, где прячется Аллен, а пятицентовик, который он ей дал на газету, продала за два доллара Майку Макдональду, игроку, который сделал эту монету своим талисманом. К дому Дигги Биггса отправился полицейский Патрик Малвихилл, чтобы арестовать негра, но Аллен увидел патрульного в окно и застрелил его, а затем выбежал на улицу. Тут же было выделено подкрепление, и через полчаса Аллена по всей Черной Дыре искало уже двести пятьдесят полицейских. Меж тем начали циркулировать тревожные слухи, и стала собираться толпа. К обеду, если верить Джону Флинну, «полицейским в их поисках помогало уже десять тысяч человек, вооруженных всевозможным оружием, от карманных пистолетов и вил до карабинов».

Около полчетвертого пополудни Аллен был убит в перестрелке с сержантом Джоном Уилером, который нашел негра спрятавшимся в ящике из-под продуктов на заднем дворе одного дома на западе Кинзи-стрит. Тело Аллена бросили в патрульный фургон и увезли в полицейский участок на Десплэйнс-стрит. Однако пошли слухи, что негра поймали, а не убили, и перед зданием участка фургон встретила толпа, скандировавшая «Линчевать!» и «Веревку!». Капитан Джон Бонфилд и с полдюжины полицейских пугнули собравшихся револьверами, фургон быстро въехал в проход, и тело через окно забросили в здание участка. «Упустив свою добычу, – пишет Флинн, – толпа пришла в возбуждение и грозила разгромить участок. Ни угрозы, ни обещания не помогали, казалось, назревают крупные беспорядки. Начальник участка Дойл забрался на фургон и пытался убедить толпу, что негр действительно мертв, – не помогло. Собравшиеся кричали и свистели, выкрикивая, что полиция прячет преступника, и подбивая друг друга начать бить окна».

Чтобы утихомирить толпу и убедить мятежников в том, что Аллен мертв, начальник участка Дойл велел раздеть негра и положить на матрас перед забранным решетками окном так, чтобы его было хорошо видно из прохода. Народ выстроили в очередь, и «вся толпа, человек за человеком, проходила перед ним. Всю вторую половину дня очередь не иссякала, и офицерам хватало работы поддерживать в ней порядок. Толпа желающих поглазеть, кажется, не только не уменьшалась, а даже, напротив, увеличивалась, и, когда сгустились сумерки, удовлетворены были еще далеко не все. С наступлением темноты в головах трупа зажгли газовый фонарь, и всю ночь любопытные текли вереницей, чтобы взглянуть на мертвого».

Тело Аллена оставалось выставленным на обозрение в течение сорока восьми часов, а затем, после того как дознание было закончено, его предложили жене, Дел Мейсон, чтобы та могла его захоронить. Но она отказалась, заявив, что не даст на похороны и доллара.