Елена Кошевая - Повесть о сыне

Молодогвардейцы заволновались. Олег предложил взорвать ядовитое гнездо во время новогодних тостов. Вопрос был серьёзный. Штаб собрался на совещание.

Вечером сошлись у нас в столовой. Был весь штаб и связные. Неверный свет каганца освещал взволнованные, похудевшие лица юных борцов. Как возмужали эти лица! Зашёл разговор о школе имени Горького...

Олег настойчиво требовал взорвать школу. Серёжа Тюленин вскочил со своего места и встал около стула Олега.

- Ребята! - продолжал Олег, подчёркивая каждое слово; лицо его было бледно, глаза казались ещё больше из-за худобы лица и жёстко блестели. Ребята, подумайте сами: когда ещё представится нам такой случай? А теперь мы сможем одним ударом уничтожить всех палачей, а вместе с подхалимами их соберётся на бал не менее ста человек. Столы будут стоять в спортивном зале. Это же наша школа, ребята! Нам там все закоулки известны. Под лестницу заложим побольше взрывчатки - и к чёрту фрицев! Подумайте: одним ударом всех!

Я видела, как вспыхнули глаза Нины Иванцовой, обычно спокойной и выдержанной. Она всем сердцем была за предложение Олега. Начался горячий спор. За Олега были Тюленин, он прямо-таки не стоял на месте, Туркенич, Попов, Валя Борц - она просила послать на взрыв школы и её.

Но большинство было против. Кто-то сказал:

- Это неразумно. Мы подведём под смерть всё население Краснодона. Враги жестоко отомстят за взрыв.

И ещё говорили об осторожности, о том, что лучше подождать. Олег протестовал. Это первое разногласие с товарищами угнетало его, но и заставило его говорить жарче, убеждать, доказывать. И он говорил, резко взмахивая рукой:

- Фашист не опасен только мёртвый. Не мы ли сами говорили: кровь за кровь, смерть за смерть? Так чего же мы спорим? Смерть им - везде, всегда! Школа наша, ребята, имени Горького, так? А что он говорил? Если враг не сдаётся, его уничтожают! Ребята, конечно, фашисты отомстят нам за взрыв, но всё равно народу погибнет меньше, чем при жизни этих палачей. Взрыв необходим! Да поймите же это, товарищи! Если не теперь, когда же?!

Не решив единогласно этого вопроса, штаб послал Олю Иванцову в партизанский отряд, к командиру "Даниле" за советом. Но дерзкое дело не нашло поддержки и у партизан. Командир "Данила" запретил взрывать дирекцион.

"Сейчас не такое время, чтобы этим заниматься, - писал он молодогвардейцам. - В конце концов, сделать это вы всегда успеете".

Этот ответ опечалил Олега.

- Напрасно, ребята, напрасно! - говорил он с какой-то тоской, но твёрдо. - Пожалеем потом, да поздно будет.

Но потом Олег долго шептался о чём-то с Серёжей Тюлениным и Толей Поповым. Позднее я заметила, что шепчется с ними и Пирожок, слышала слова: "Дирекцион... лестница... билеты достанем... пройдём..."

И Вася Пирожок уверенно шевелил своими сильными плечами.

Ребята решили листовками досадить тем, кто соберётся в Краснодоне на новогодний бал.

Был составлен такой текст листовки:

"Смерть вам, немецкие оккупанты, и вам, их лакеи и изменники! Заверяем вас, что вы в последний раз встречаете у нас Новый год! И не только у нас, но и на всём свете. Больше вам не придётся поднимать тост за "освобождение России". Сначала вас самих освободят от жизни. Красная Армия скоро уж сотрёт вас с лица земли".

Эти листовки до девяти часов вечера 31 декабря были расклеены по городу и на здании школы. Враги буквально осатанели.

После девяти часов Олег возвратился домой. И тут мы решили сами, своей семьёй, проводить старый и встретить Новый год. Стали готовиться к празднику. Олег надел чистую, выглаженную рубашку. Завязывая перед зеркалом свой любимый галстук, он сказал нам:

- Давайте сегодня ни одним словом не вспоминать про этих фашистских дьяволов. Хорошо? Они у меня уже в печёнках сидят! А тебе, бабушка, мы всей семьёй заказываем такой ужин: суп с пшеном, вареники с картошкой, на десерт - жареные семечки. Есть?

Вечером Олег завёл патефон и в паре с дядей Николаем открыл "вечер танцев". Потом взял на руки маленького двоюродного брата Валерия и начал с ним кружиться, а под конец пошёл танцевать со мной.

Олег, как большинство его сверстников, и прежде очень любил танцы. Танцевал он хорошо, легко. Девушкам нравилось танцевать с сыном. Он и меня научил танцам.

В этот памятный вечер мы опять кружились с ним под его любимое танго "Моя недотрога". И он оживлённо напевал слова танца.

Вечер закончился игрой в шахматы. Олег выиграл у дяди Николая партию и заставил его кукарекать.

Всем было весело. О немцах, как условились, не вспомнили ни разу, но они сами всё время напоминали о себе.

По дороге с востока, разбитые на Волге, беспрестанно тащились мимо нашего дома их обозы, были слышны с улицы стук колёс и машин, хриплая ругань отступающих немцев.

Стоял крепкий русский мороз. Снег был глубок...

"ПУТЬ ТВОЙ ОПАСЕН"

Утром 1 января 1943 года Олег, как обычно, собрался после завтрака из дому.

На дворе трещал тридцатиградусный мороз, всё было в инее, как в серебре. Я попросила Олега одеться потеплее.

Через два часа сын возвратился. Печаль, тяжёлая и гнетущая, застыла в его недавно весёлых глазах. Сердце моё сжалось тревогой. Олег растерянно повёл глазами по комнате и остановил их на мне:

- Беда, мама! Нашу организацию кто-то предал...

Вот оно! Снег вдруг показался мне чёрным. Чтобы не упасть, я прислонилась к двери:

- Предатель среди вас?!

Олег сжал кулаки. Морщина на его лбу резко обозначилась.

- Не знаю, мама, начались уже аресты. Ровенецкая полиция прибыла тоже. Сейчас повели Земнухова. Пока не поздно, надо спасать остальных. Мама, а Серёжа-то Тюленин, вот герой! - слабо улыбнулся Олег. - Он первый узнал об аресте и всех ребят обежал, всех предостерёг...

Молодогвардейцам был дан приказ немедленно выходить группами по три-четыре человека в условленные места и оттуда пробираться на соединение с партизанским отрядом.

- Как только удастся соединиться с партизанами, сейчас же бросимся на выручку товарищам. Во что бы то ни стало освободим их из тюрьмы! А пока что, мама, в дорогу! С собой я беру пятёрку: Тюленина, Борц, Нину и Олю Иванцовых. Да ты не бойся, не бойся, родная моя!

Что было делать? Плакать, биться головой об стену? Не до этого мне было. Скорей, скорей, пока не явилась полиция, проводить сына из дому! Только быстрее, быстрее! - подгоняло меня сердце. - Не теряй ни минуты!

Я начала собирать Олега в дорогу. Вот тёплое бельё, одежда. И тут увидела: Олег достаёт свой комсомольский билет:

- Я возьму его с собой.

- Не надо, сынок! Если тебя поймают, билет тебя погубит. Я спрячу билет так, что его никто, кроме нас с тобой, не достанет. Олег!

Он ответил мне:

- Мама, я всю жизнь слушался тебя и всегда был благодарен за твои советы. Сейчас, прошу тебя, послушай ты меня. Подумай сама, какой из меня будет комсомолец, если я оставлю свой билет дома? Неизвестно ведь, что ждёт меня впереди. Мама, с этим покончено... Ну, бабушка, - по-детски улыбнулся Олег, - ты зашивала когда-то свой партбилет. Значит, опыт у тебя есть. Бабуся, зашей, будь добра, и мой, хорошо? Вот сюда, в пальто. Бланки комсомольских временных билетов я тоже возьму с собой. Это - обязательно!