Борис Альтшулер - Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера)

В те годы Андрей Дмитриевич держался все же несколько скованно [73] 3. Этого не было — ни тогда, ни впоследствии — в личном, домашнем общении. Здесь он был лишь в самом начале несколько скован, а так — мил, естествен и еще более привлекателен. . Когда шел научный разговор, его иногда не сразу можно было понять. Он высказывался лапидарно, как бы пунктиром, опуская промежуточные звенья, которые ему, видимо, казались очевидными.

Однажды в Отдел, на третий этаж, взобрался седобородый преподаватель английского языка у аспирантов. Он пришел спросить, что за человек Сахаров, — "он думает как-то по-своему, не как все".

Именно поэтому возникали парадоксальные ситуации. Вот одна из них. А.Д. должен был сдавать аспирантский экзамен по специальности. Как полагается, была назначена комиссия — И.Е. Тамм (председатель), С.М. Рытов (теоретик из лаборатории колебаний) и я, — задана тема реферата, и в назначенный день мы стали слушать его доклад. А.Д. любил пользоваться цветными карандашами, он разрисовал ими большой лист бумаги: электроны, скажем, синим, дираковский электронный фон — зеленым, «дырку» в нем, позитрон — красным и стал докладывать в своем стиле (тема была связана с проблемой электромагнитной массы электрона). В какой-то момент И.Е. вмешался: "Вы говорите что-то не то" (не помню сути его возражения). А.Д. помолчал, а потом произнес одну короткую фразу. И.Е. был удивлен и недоволен. Мне тоже показалось неверным сказанное А.Д. Игоpь Евгеньевич, как всегда, говорил очень быстро, А.Д. ронял краткие фразы, из-за которых наше недоумение лишь увеличивалось. Когда после ответов на вопросы по другим темам А.Д. вышел, И.Е. растерянно сказал: "Как же быть? Не ставить Андрею Дмитриевичу «пятерку»? Это же невероятно, он- и «четверка»! Но надо быть честным. Ничего не поделаешь". В общем, мы поставили «четыре». А вечером А.Д. пришел к И.Е. и объяснил ему, что он был прав.

Другой эпизод связан с его недолгим преподаванием, по рекомендации И.Е., в Московском энергетическом институте. Много десятилетий рассказывали, что студенты его не понимали. Они жаловались в деканат, что Сахаров не знает свой предмет, требовали нового преподавателя. Это много лет спустя полностью подтвердил мне Валентин Александрович Фабрикант, тогда заведовавший кафедрой, на которой А.Д. читал свои лекции. Однако, когда году в 1988 я спросил А.Д. об этом, он возмутился: "Это все мифы, которые создают обо мне, чтобы изобразить какой-то особенной личностью. Я такой же человек, как все; я нормально прочитал за два семестра два курса, принимал зачеты и экзамены, а ушел уже в 48 м, когда начались мои «закрытые» дела". Вопрос оставался неясным, пока не обнаружилось, что в ФИАНе, в лаборатории космических лучей поныне работает Нина Михайловна Нестерова, которая сама слушала эти лекции. Она рассказывает, что А.Д. прочитал не два, а три семестровых курса (думаю, что в числе курсов ошибся именно А.Д.). Действительно, слушать его было трудно, но удивительным образом, когда по записям потом готовились к экзаменам — все оказывалось стройным и последовательным, вполне понятным. Студенты, действительно, жаловались на него, заведующая учебной частью звонила И.Е., но тот сказал (вероятно, в раздражении), что никого лучше, чем Сахаров, он рекомендовать не может. М.Л.Левин вспоминает слова Сахарова: он научился говорить понятнее, когда ему пришлось многое объяснять высокому административному начальству и генералам.

Жизнь у А.Д. в то время была трудная. Он с женой и недавно родившейся дочкой жил на аспирантскую стипендию, не имел постоянного пристанища. Дом, в котором он жил с родителями и братом до войны, был разрушен бомбой. Снимал комнату то в сыром полуподвале, то в более приличном доме, то за городом, но при любых условиях настойчиво и систематически работал. Когда в 1980 г. его вывезли в Горький, я забрал из его стола в ФИАНе оставшиеся разрозненные научные записи. Среди них оказалась большого формата тетрадь, в которую он заносил заинтересовавшие его журнальные статьи. На первой странице написано: "Библиографический справочник". Далее, столбиком, оглавление: "Часть А.Элем. частицы. Ядерные силы, Космические лучи. Опыты с большими энергиями. Часть В.Распад, конверсия. Разное. Изомеры и спектры. Строение тяж. ядер", и так до восьмой — "Часть Н.Гидродинамика". Подчеркнуты их названия, а также названия еще двух частей: "Часть С.Ядерные реакции. Сечения" и "Часть Е.Астрофизика". Легко видеть, что это как раз те разделы, которыми он впоследствии (или до того, в кандидатской диссертации) занимался. Не подчеркнуто, например, название: "Часть F. Матем. литература" (она вообще еще ничем не заполнена). Видимо, он читал почти только основной зарубежный журнал "Physical Review", изредка встречается "Proceedings of the Royal Society", попадается «Nature».

На 2 странице тетради тремя столбиками записана "Использ. литература":

74.1

74.2

74.3

…

и т. д.; рядом еще два таких же столбика. Но только некоторые из этих номеров обведены кружком, — по-видимому, это те, которые он считал действительно изученными полностью. Это весь 75 том "Physical Review " и 76-й, выпуски 1–6.

Ему достаточно одной резюмирующей строчки. Фамилию автора обычно не записывал. Например, в разделе «Астрофизика» читаем:

75.1.208 и 211. Земной магнетизм.

75.10.1605. Поляризация света звезд из-за поглощения.

75.10.1089. Замечания к расширяющейся вселенной.

76.5.690. О заряде, связанном с массами (ср. 73, 78 и раб. Румера).

И так далее. Первая цифра — номер тома, вторая — номер выпуска в пределах тома, потом — номер страницы. Но в некоторых случаях выписаны интересовавшие его значения констант (напр., постоянная Хаббла). Тетрадь относится к 1948–1949 гг., он только начал ее заполнять. Возможно были предшествующие.

Затем из "Proceedings of the Royal Society" (он пишет P. R. S.):

"195.1042.323. Классич. электродинамика без расходимостей.

365. Релятивистск. инв. квант. теоpия поля.

198.1955.540. К теоpии S-матpицы".

Отсюда видно, что он особенно настойчиво изучал фундаментальные вопросы теории поля и частиц, именно они его прежде всего тогда интересовали. Он, однако, надолго пожертвовал ими (причем в возрасте, самом благотворном для любого теоретика) ради того, что он тогда считал наиболее важным для страны и что действительно увлекало его тогда. Правда, я что-то не помню его участником непрерывных страстных обсуждений этих проблем, которыми были всецело поглощены другие аспиранты и молодые сотрудники — В.П.Силин, Е.С.Фрадкин, Ю.М.Лом-садзе. Впрочем, А.Д. вообще редко принимал участие в общих неорганизованных обсуждениях. Больше слушал. Даже на семинарах не был активен, но всегда присутствовал и очень внимательно слушал, изредка вставляя краткие замечания или вопросы.

В позднейших записях в той же тетради явственно проступает повышенный интерес к реакциям легких ядер (дейтон, тритий) и вообще к тому, что потом понадобилось для работ по бомбе. Именно тогда он вошел в группу, созданную в Отделе Таммом для изучения всей этой проблемы, и открытые записи в тетради, естественно, прекратились. На этом надолго прервалось и упоминание литературы по интересовавшим его фундаментальным проблемам — по теории квантованных полей и частиц.