Бернгард Рогге - Рейдер «Атлантис». Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941

Сомнительное преимущество «Атлантиса», состоявшее в том, что мы кормили 260 лишних ртов, во многом перевешивало тот факт, что «Дурмитор» был слабо приспособлен для того, чтобы перевозить лишних пассажиров. Условия, в которых предстояло проживать пленным, были откровенно плохи: они вынуждены будут размещаться в трюмах на мешках с солью, без матрасов, одеял и гамаков. Матрасы выдали только тем, кому было за пятьдесят. На нашу пекарню легло тяжелое бремя, и мы смогли обеспечить «Дурмитор» всего лишь недельным запасом хлеба, питьевая вода была доступна только в малых дозах, а о том, чтобы умыться, не могло быть и речи. Я объявил эти условия пленным и строго предупредил, что любые действия, направленные на подрывную деятельность или подготовку мятежа, будут безжалостно подавляться. Затем я приказал привести капитанов торговых судов и, повторив свое предупреждение, попросил их дать честное слово, что они не будут пытаться выказать неподчинение власти призового капитана, равно как и участвовать в подрывной деятельности или мятеже. Все капитаны поклялись мне в этом и впоследствии сдержали слово.

Продовольствие на борту «Дурмитора» делилось поровну между всеми без исключения, в том числе и югославскими моряками, чей боевой дух был крайне низок вследствие того, что они месяцами не имели никаких вестей из дома от своих родных. Корабль представлял собой плачевное зрелище – целым был только один паровой котел, все остальные текли, и максимальная скорость равнялась 7 узлам. Судно кишело тараканами, клопами и крысами. Мы остались лежать в дрейфе, ожидая, когда Дихнель со своей небольшой командой скроется из вида. Никто из нас не мог в тот момент предугадать, какие приключения ожидают этого молодого офицера с его убеленной сединами командой, прежде чем они доберутся до побережья Сомали.

Неприятности начались с того, что за грудой угля обнаружили пустоту, а это означало, что не хватит топлива, чтобы дойти до нужного им порта. Ничуть не обескураженный, Дихнель приказал поднять парус, чтобы использовать силу муссонных ветров. Для этой цели взяли брезент, которым были накрыты люки. Для того чтобы давление пара не падало, он постепенно пускал в ход все, что горит: бочки, крышки люков, изоляцию, тали, двери, мебель, деревянную панельную обшивку, – все это рубилось на куски или распиливалось единственной ручной ножовкой, имевшейся на борту. Дихнель использовал в качестве топлива любую мелочь.

Заметив признаки надвигающегося бунта среди пленных, он успокоил их, указав на виднеющийся на горизонте дымок и намекнув, что «Атлантис» находится в радиусе приема и передачи и обрушится на них без промедления. Шкиперы, старые морские волки, помогли восстановить спокойствие и порядок. Пленники успокоились, когда Дихнель открыто продемонстрировал им, что осталось из припасов, и разъяснил необходимость соблюдать строжайшую экономию. Преодолев многочисленные трудности и опасности на своем пути, он добрался до побережья Сомали, но прибыл не в Могадишо, который недавно подвергся обстрелу со стороны военно-морских сил Великобритании, а в маленький порт Кисимайо, где, не имея под рукой точных карт, посадил судно на мель. Тем не менее, он снял «Дурмитор» с мели и окончательно пришвартовался 23 ноября 1940 года. На борту осталось 200 килограммов угля, 300 килограммов бобов и ни капли пресной воды. После высадки на берег Дихнель вместе со своим экипажем и пленными был должным образом арестован и с торжеством провезен на грузовиках через поселки и деревни, прежде чем ошибка была исправлена и он вновь обрел свободу.

Такова, вкратце, эпопея младшего лейтенанта Дихнеля и корабля под названием «Дурмитор». Четыре месяца спустя ему и его команде предстояло вернуться на «Атлантис» с борта судна «Еловая скала».

Вечером 8 ноября, когда мы находились севернее экватора, на расстоянии одного дневного перехода от него, мы заметили судно, плывущее в восточном направлении, и осторожно устремились вслед за ним. Поначалу было трудно различить что-либо, кроме необычно длинной ровной палубы, характерной для танкера. Или это был крейсер? Силуэт вырисовывался на фоне светлого неба. Для «Атлантиса» фоном служили более темный горизонт и тяжелые дождевые тучи. По истечении 20 минут мы подошли достаточно близко и смогли определить судно как танкер с плохой светомаскировкой.

Я велел поднять откидные борта, но приказа открыть огонь не отдавал. С расстояния 50 метров наш прожектор ярко высветил вероятную мишень; мы сразу же отметили для себя то обстоятельство, что у корабельного орудия никого не было, а также обратили внимание на черную дымовую трубу с большой красной буквой «К».

Мы просигналили фонарем: «Немедленно лечь в дрейф. Рацией не пользоваться. Чье судно?»

Последовал ответ: «Тедди», Осло. Что вам нужно?»

«Вас подвергнут досмотру», – ответил я.

С танкера просигналили: «Хорошо».

«Пользоваться радиосвязью запрещено», – повторил я.

После паузы последовал вопрос: «Мы можем продолжать следовать своим курсом?»

«Кто вы?» – запросили с танкера и получили ответ: «Британский военный корабль «Антенор» [21].

Танкер дал три долгих гудка в знак того, что они застопорили ход; орудие оставалось зачехленным. Моя абордажная команда бросилась готовиться к спуску на воду.

Я выбрал название британского вспомогательного крейсера, потому что он своими обводами напоминал «Атлантис», и я надеялся сохранить обман до того момента, когда абордажная команда поднимется на борт и не даст противнику возможности послать сигнал SOS. Экипаж танкера не предпринял никаких попыток спустить трап. Норвежцев слепил луч прожектора, и только когда мои люди были уже на борту, они поняли, с кем их свела судьба. Но было уже поздно.

«Тедди», судно водоизмещением 6748 тонн, следовало из Абадана в Сингапур, имея на борту 10 тысяч тонн машинного масла. Я послал на борт этого танкера призовой экипаж под командой младшего лейтенанта Брауэра и велел ему ожидать нас в точке рандеву примерно в 800 километрах к югу. Норвежский капитан Торлуткен сообщил, что в его бункерах содержится 500 тонн дизельного топлива, но я отложил решение этого вопроса на более поздний срок и уж тогда намеревался сделать выбор – то ли перебросить это горючее на борт «Атлантиса» для собственных нужд, то ли отправить в качестве приза в Японию; видимость в тот момент была очень плохой, чтобы начать перекачку топлива, и мне не хотелось, чтобы меня застали врасплох. Луна скрылась за тучами, и от частых порывов дождя ночной мрак еще больше сгустился. В таких условиях обоим судам стало трудно маневрировать. К тому же первый из отправленных нами катеров получил повреждение – на винт намоталась якорная цепь, – и его пришлось взять на буксир второму катеру; но когда эта операция была завершена, у второго катера вышел из строя руль на пути к танкеру, с которого команда катера собиралась снять оставшихся норвежцев. Попытка править рулем при помощи канатов не увенчалась успехом, и нам пришлось спустить на воду еще один катер, чтобы доставить приказ экипажу призового судна и привести обратно первый катер.