Владимир Винокур - Смех без причины

Это чутье, интуиция, глубокая порядочность. Его такой тонкий, глубоко нравственный внутренний мир. Он выполняет божьи законы не на показуху, не специально, а просто по совести. Для него это естественно, как дыхание.

Володя с Левой Лещенко друзья, и их всегда окружали офицеры, и по воинским частям они поездили. А мой брат был генералом, они отлично общались. И вот когда у меня с братом случилась беда, одним из первых, кто предложил мне руку поддержки, был именно Володя.

Для меня это было так неожиданно, потому что я как-то не рассчитывала на это. Да, с окружавшими меня людьми было всегда легко и весело… и вдруг, при большой беде, я вижу Володю, того самого весельчака и балагура, с заплаканными глазами. Он не только сочувствовал, он предлагал помощь.

Когда Володя говорит о своем брате, возникает ощущение, будто своеобразная перекличка происходит: я сразу вспоминаю своего. Например, когда еще был жив Боря, прошел какой-то мой очень важный концерт, и Володя мне в первую очередь говорит:

– Слушай, я не посмотрел, но мне брат позвонил и сказал: «Передай Надюхе, это так круто, это так здорово! Вовка, вы так с ней смотрелись, просто два очаровательных дурака!» Я сам не видел, а брат посмотрел.

А мы сделали номер «Черешня»:

– Из-за вас, моя черешня, ссорюсь я с приятелем!

Как Володя несет образ! Он очень тонко чувствует, куда и к кому он пришел. Я представляю народный жанр, и на сцене он меня всячески поддерживает: надел народную рубаху, огромную фуражку с цветком! Ну первый парень на деревне, а в деревне один дом! Выходит такой яркий, колоритный, и все мужики моего театра вокруг него расцветают!

Он ничего еще не сделал, просто вышел такой тяжелой, приземистой походкой, как будто на магнитах. И все вокруг оживилось мгновенно. Какой дар у человека! И как только он произносит слово «брат», я сразу вспоминаю своего. И Володя тут же его вспоминает, синхронно.

Вот такие человеческие вещи, бытовые, нас объединяют. Все почему-то думают, что мы небожители и нас ничего не касается. Ни печаль, ни обиды, ни проблемы. Что у нас все хорошо и со здоровьем, и вообще. Это колоссальное заблуждение. Мы такие же люди, как и все, просто у нас профессия публичная. Поэтому нам гораздо тяжелее, и поэтому мы в данной ситуации друг с другом рука об руку вместе шагаем, и перезваниваемся постоянно, и поддерживаем друг друга.

В день рождения я звоню ему утром, поздравляю и пою народную песню. Он говорит:

– Надька, ты настоящая певица, народная, без всякой подделки!

Я спрашиваю:

– Чего это ты так?

Отвечает:

– Ну ты представляешь, ты мне звонишь и поешь вживую сочным, ярким народным голосом красивую песню! Вот хоть бы одна сволочь мне позвонила и спела! Хоть плохо, но спели бы, это все-таки нетрадиционное поздравление, а так все одно и то же.

Посмеялись…

У Володьки необыкновенный, красивейший тембр. Я, если честно, когда он начинал, думала, что именно Володька станет певцом, а Лева пойдет больше в актерскую карьеру, будет играть в театре… Мы уже тогда друг друга знали.

У нас была Московская концертная организация: работали не по отдельности, а группой артистов – бригадой. Гастроли, стадионы, одни и те же для всех поезда, одни автобусы. Конечно, мы все кучковались. И в каждом городе обязательно поклонники тебя приглашали в гости и потчевали домашней едой.

А если не случалось, то с собой маленькая плиточка всегда была, кастрюлька, и мы умудрялись что-то по-быстрому сварганить. Не было ни времени, ни денег особых куда-то пойти поесть, да и в магазинах ничего не было. И стоило кому-то что-то приготовить, мы тут же к этой кастрюльке все прилипали. У нас не было разделения на наш – не наш. Человеческий фактор в те времена был гораздо крепче.

Мы с Володей люди той закваски, того воспитания. Мы знали, что мы были нужны всем. Мы воспитывались в пионерской организации, в комсомольской, у нас было ощущение большой семьи с самого детства. Сегодня все люди разобщены, и собрать их можно только вокруг каких-то ярких талантов, таких, как Володя Винокур.

Всю страну можно собрать. Я считаю, у Володьки есть божий дар – фантастической красоты тембр голоса. Он мог бы стать певцом. А получилось, что Володя пошел в юмор, а Лева запел песни, у него быстро пошла песенная карьера, у Левчика, а у Вовчика пошло все через конкурсы ведущих, плюс он мог спародировать, плюс мог подметить характерные черты того или иного исполнителя и голосом сакцентировать, создать очень хороший образ. Всегда.

Поэтому он выбрал себе эту нелегкую дорогу – дорогу юмора, пародии; дорогу самую сложную, потому что на этом пути пошлости много. Много безобразия, нахальства много, а все думают, что это и есть юмор. А юмор на самом деле очень тонкая вещь… Актер должен так работать, чтобы на грани удержаться и не скатиться в пошлость. Вот у Володьки это получается, потому что ему присуща гармония обаяния, уникального тембра голоса, человеческого фактора, внутренней нравственности, потрясающего стержня – он настоящий, серьезный мужик. И феноменальная память у него.

А как он рассказывает анекдоты! Это же особо одаренные люди, которые не просто запоминают анекдоты, а могут их рассказать. Это как самостоятельная профессия, и он этой профессией владеет искусно. Я за него очень рада.

Володька потрясающий семьянин! Как он рассказывает о своей дочери, как он ею гордится! И когда она была совсем крошечная, и сейчас в его отношении ничего не переменилось: говоря о дочке, он становится солнечным. Сразу. Только переведешь тему на Настеньку, и он забывает про все на свете.

Ему во всем помогает жена Тамара, правая рука, соратница и мать будущей звезды мирового балета. Ее заслуга в воспитании Насти всем известна. Володя любит свою семью, обожает маму. Великолепная женщина! Он царственно ее уважает, и это так видно. Это так достойно! Впереди всего – мама. Это правильно. Уважая своих родителей, ты закладываешь фундамент собственного будущего. Это очень важно.

Я Володьку очень люблю, обожаю просто! Ну и что, что мы «прошловековые». Сейчас таких нет, мы – штучный товар. Из нас формировали личностей. И нам помогало и государство, и общество, и организации, в которых мы работали. Да, было проблемно, худсоветы были. Но это были правильные худсоветы. Нас никто не уничтожал. Мы сами себя уничтожали, если делали фуфло всякое.

Но если мы что-то делали качественно, и в юморе, и в постановках, так в худсоветах тоже не идиоты сидели, все видели и, конечно, говорили «да». А если удача была не раз, а два и три, к тебе проявляли доверие. И, раз ты уже в доверии, тебя больше занимали, давали возможность раскрываться дальше.

Это потрясающее было время. В том времени было много чего хорошего. Мы должны быть в обществе дружны, должны слышать друг друга. Внимать друг другу и участвовать в судьбе друг друга. Ведь когда ты один – это не свобода, это одиночество, это зависимость, колоссальная зависимость от страхов, которые тебя окружают. А вот когда тебя окружают родные, друзья, соседи, знакомые, когда ты вместе с ними, это свобода жить полной жизнью.