Сергей Витте - Воспоминания. Том 2

Парад был замечательно красивый. Кадеты эти совсем взрослые мужчины. У них очень красивые мундиры. Оригинальность была та, что между прочим маршировали под звуки "Боже Царя храни".

Когда раздались звуки этого прекрасного гимна, я снял шляпу и за мною последовали все присутствовавшие. *

Морган, хотя и имеет дворец в Нью-Йорке, но живет постоянно на яхте; на этой самой яхте он совершает путешествия из Америки в Европу, ездит по Средиземному морю и т. д., словом, всю свою жизнь старается проводить на море, находя не без основания, что это самая здоровая жизнь. 398 На этой яхте Моргана, едучи в кадетский корпус, я завтракал со всею своею свитою, а на обратном пути обедал, и это был единственный раз, когда я, будучи в Америке, порядочно позавтракал и порядочно пообедал, так как, когда я жил в гостинице, то и тогда, несмотря на совершенно баснословные цены, которые с меня брали: так 380 рубл. за номер и за обед с каждой персоны по 30-40 руб., причем за самый скромный обед, - и все-таки еда была очень гадкая.

* На яхте я вел разговоры с Морганом и спросил его, примет ли он участие в займе, который Россия будет вынуждена совершить для ликвидации расходов войны? Он не только соглашался, но сам вызвался на это и настаивал, чтобы я не вел переговоров с другой группой, еврейской, во главе которой стоял Шифф. Я их и не вел. Но затем, когда пришлось делать заем и Германия по причинам, которые будут выяснены ниже - отказалась принять участие в займе, согласно желанию Императора Вильгельма, то и он ушел на попятный двор, может быть не без влияния германского правительства. *

Говоря о Моргане, между прочим, мне вспомнился следующий забавный разговор, происшедший между нами.

У Моргана болезнь носа; на носу у него находится нарост, как будто бы целая выросшая свекла, который, конечно, представляет большое уродство.

Уходя с его яхты, когда мы остались с ним наедине, я сказал Моргану:

- Позвольте мне вас поблагодарить и, между прочим, сделать вам маленькое одолжение. У меня есть большой приятель - знаменитый профессор в Берлин Ласар. Когда я как-то страдал накожною болезнью, - он меня лечил и вылечил. И вот, когда я ходил к нему в клинику в Берлин, то видел многих, имевших такие же уродливые носы; они у него лечились, он все эти наросты вырезал и у них получались совершенно нормальные носы.

На это Морган сказал, что он очень мне благодарен, что он сам это знает, знает даже этого знаменитого профессора, но, к несчастью, не может эту операцию сделать.

Я думал, что Морган боится, что ему будет очень больно или что-нибудь подобное. 399 Но Морган мне сказал:

- Нет, я совсем не боюсь; я видел, как он это искусно делает, и нисколько не сомневаюсь в результате. Но скажите, пожалуйста, - говорит как я тогда покажусь в Америке? Ведь я тогда не в состоянии буду вернуться в Америку.

- Почему? - спрашиваю.

- Да потому, - говорить, - что если я приеду в Нью-Йорк после операции, то каждый мальчишка, который встретится со мною на улице, будет показывать на меня пальцем и хохотать. Все меня знают с этим носом и представьте себе, что я вдруг выйду на улицы Нью-Йорка без этого носа?

Мне этот ответ Моргана показался крайне странным, но он объяснил мне это самым серьезнейшим образом, и с большим сожалением, что он не может сделать этой операции.

После того, как я ездил осматривать это высшее американское офицерское училище, я ездил также на пароходе в Вашингтон, т. е. в официальную столицу Америки.

Я осматривал Вашингтон, осматривал Белый Дом Президента, Сенат, Палату депутатов и библиотеки и, конечно, самым интересным представлялся дом, где жил и умер великий Вашингтон, можно сказать, создатель нынешних Северных Американских Соединенных Штатов. Дом этот находится за городом над рекой Гудзон; замечательно, что все суда, как торговые, так и простые, которые проходят по этой реке, салютуют этому дому, а также все лица, проходящая мимо этого дома сзади, по дороге, снимают шапки. Вообще, можно сказать, что все американцы преклоняются перед этим домом, как перед святыней.

Осматривающим этот дом и это маленькое имение Вашингтона показывают место, где похоронен он и его жена. Между прочим, комнаты в этом доме, по нынешним временам, довольно скромных размеров, а во времена Вашингтона это считалось обширным помещением; в этом доме имеются довольно обширные залы, в этом же дом есть комната, которую показывают осматривающим, где жил известный французский генерал Лафайет, который участвовал в организации Америки; здесь же та комната, где умер Вашингтон и где жила его жена.

Там есть особое место, на котором растут деревья, которые были посажены различными более или менее известными лицами, 400 посещавшими это имение Вашингтона. В этом же самом месте и меня попросили посадить одно дерево; об участи этого дерева, в каком оно теперь находится положении, я не знаю.

Я осматривал все это в воскресенье, потому что у меня не было времени; в воскресенье я приехал в Вашингтон, в воскресенье же осматривал и самое поместье президента.

Обыкновенно в воскресенье этот дом бывает заперт, да и вообще по воскресным дням в Америке все бывает заперто. Но так как у меня не было времени, - я должен был спешить ехать обратно, то я и обратился к президенту с просьбою, не может ли он для меня сделать исключение и разрешить, чтобы мне показали этот дом в воскресенье.

Рузевельт сказал мне, что, к сожалению, он ничего сделать не может, потому что все исторические памятники Америки находятся в ведении особого женского общества, президентом которого состоит какая-то дама; все это люди очень богатые и они содержат на свой счет все знаменитые памятники Америки, причем они пользуются такою самостоятельностью, что если президент и обратится к ним, то они могут не исполнить его желания. Он посоветовал мне:

- Обратитесь к ней самой, объясните ей, что вы должны уехать, и я убежден, что в виду той популярности, которую вы приобрели в Америке, она сделает для вас исключение и разрешит осмотреть дом.

Я так и сделал, обратился к президенту общества депешей и получил ответ, что она с большим удовольствием распорядится, чтобы все было открыто и чтобы мне все показали.

Так и было сделано. Американское правительство дало мне свой пароход и уполномоченные общества мне все там в подробности показали.

Когда я вернулся в Нью-Йорк, то опять ездил в Ойстер-Бей откланяться президенту Рузевельту и опять у него завтракал.

На этот раз мы говорили с ним иначе, ибо в течение всего времени Портсмутской конференции и еще ранее, когда я был в Нью-Йорке, я с президентом во многом не сходился; не соглашался на многие уступки, которые он желал, чтобы я сделал. Одно время наши отношения дошли даже до того, что Рузевельт не пожелал боле иметь со мною дела и начал непосредственно обращаться к Государю Императору. 401 Поэтому некоторые вопросы были решены Государем Императором, и я прямо из Петербурга получил по этому предмету указания, хотя Его Величество знал мои мнения по этому предмету, а потому я не могу сказать, чтобы что-нибудь было сделано вопреки моим мнениям. Может быть, я бы не решился на некоторые уступки, - на которые решился Его Величество, но это происходило, само собою разумеется, потому, что я есть не что иное, как один из слуг Государя, а Государь представляет собою Самодержавного Монарха Российской Империи, ответственного за то, что он делает, только перед Богом.