Сергей Витте - Воспоминания. Том 3

Через несколько дней я получил на мое предложение ответ уклончивый и скорее отрицательный. Поэтому я более разговора по этому предмету с Комурой не поднимал. Таким образом, заключив мирный договор с Японией, мы разъехались не как друзья, которые бы обязались поддерживать то, что каждой стране доставалось, а как лица, договорившиеся, чтобы прекратить войну, но будет ли это прекращение на долгое время или это является более или менее продолжительным антрактом военных действий - вопрос этот остался на весу.

Когда я вернулся в Россию, то мне сделалось ясным, что тот ответ, который я получил из Петербурга на мою мысль - заключить договор не только мирный, но и более нужный, последовал потому, что не только между военными, но и между гражданскими лицами, все продолжала проявляться мысль и обсуждение о необходимости реванша. Эту мысль о реванш за проигранную нами и проигранную позорно войну с Японией проповедывала не только некоторая, довольно большая, кучка военных и гражданских чинов, но мысль эта проповедывалась ежедневно и в некоторых органах и газетах весьма распространенных и главою такого направления было "Новое Время".

460 Такое настроение, конечно, имело влияние на высшие сферы и даже на самый престол. Большинство лиц, который трубили о реванше, конечно, трубили потому, что ни они, ни их родичи крови на войне не теряли, а что касается материальных дел, то даже от войны выиграли, играя на всяких спекуляциях. Но шумиха эта многими принималась совершенно всерьез.

Вопрос о реванше нашел весьма серьезного покровителя в комитете государственной обороны, находившемся под председательством Великого Князя Николая Николаевича. При такой протекции этой несуразной мысли, конечно, мысль эта принимала все больше и больше размеры, подобно хорошо вздуваемому мыльному пузырю.

В комитете обороны обсуждали целый ряд мер для осуществления реванша. Этою мыслью был, конечно, охвачен и председатель совета министров Столыпин, поэтому он совместно с военными лицами, проповедывавшими реванш, поднял вопрос о сооружении Амурской железной дороги, дабы иметь такой путь, который по мнению авторов этой затеи, пробегая по русской территории, мог быть обеспечен от захвата неприятелем, т. е. японцами.

Вопрос об этой дороге был внесен в Государственную Думу и в Государственной Думе он встретил полное сочувствие в пресловутой комиссии обороны г. Гучкова. Как в комиссии, так и в Государственной Дум для того, чтобы решить проведение этой железной дороги, лицами официальными предсказывалось, что война с Японией чуть ли не неизбежна и даже указывалось, что она должна случиться не позже 1911 или 1912 года, т. е. того года, который ныне протекает. Это показывает, в какой степени в то время было затемнение, под влиянием трубных звуков о реванше.

Государственная Дума приняла постройку этой громадной дороги, которая потребует громаднейших средств от бедного русского народа и в результате представит собою дело, которое принесет России гораздо более вреда, нежели пользы, если оно в состоянии принести Poccии какую бы то ни было пользу.

Под тем же трубным звуком реванша, сооружение этой дороги было проведено в Государственном Совете. Я энергично возражал против этой дороги, объяснял, что она в случае столкновения с Японией никакой пользы не принесет, ибо она может быть также захвачена неприятелем, как и Восточно-Китайская дорога. Между тем она послужит для окитаяния не только Северной Манджурии, но и всего 461 нашего Амурского края. Нам до поры до времени, гораздо выгоднее оставить наш Амурский край в том положении, в каком он находится - полудиком, малонаселенном, нежели поднять искуственно-экономически чрезвычайное кровообращение в этом крае; кровообращение, основанное на чуждой нам крови китайцев, корейцев и иностранцев. А главное, что эта дорога потребует громаднейших средств, которые могли бы быть с гораздо большею пользою употреблены на оборону наших дальних приморских окраин и Забайкальской области и Восточно-Китайской дороги.

Насколько это уже обрисовалось в настоящее время, едва ли мои предсказания не были основательны; по крайней мере теперь оттуда из-за Амурья идут те же сведения, какие я предсказывал.

Нужно отдать справедливость министру иностранных дел Извольскому, что он был едва ли не один во всем правительстве, который понял, что после того поражения, которое мы понесли на Дальнем Востоке и которое отразилось на полном нашем ослаблении в делах западных, нам необходимо найти прочный базис соглашения с Японией, дабы мы могли обернуться с востока на запад и постараться восстановить наш авторитет, который был так высоко поднять на запад Отцом Императора Николая II, блаженной памяти, Императором Александром III. Поэтому он сперва заключил с Японией договор о рыболовстве в водах Дальнего Востока, согласно тому, как это было определено в Портсмутском договоре, но дал Японии несколько более широкие права, нежели это истекало из смысла Портсмутского договора, а затем заключил с Японией договор, по которому об стороны, Россия и Япония, обязались поддерживать Status quo на Дальнем Восток, но вместе с тем он отдал Японии, в полное ее обладание, Корею, тогда как по Портсмутскому договору Япония имела право лишь на преобладающее влияние в Корее.

Несомненно, что если бы во время Портсмутского договора, я получил разрешение мирный договор продолжить в договор дружески, союзный, а в особенности, если бы я уступил Корею Японии - о чем в то время и подобной мысли не приходило в голову, и если бы она пришла в голову, считали бы ее дерзкой, изменнической, то не только не пришлось бы уступить Японии пол Сахалина, но, вероятно, и значительная часть южной ветви дороги, может быть до самого Мукдена, осталась бы за Россией.

462 Тем не менее я не могу не признать, что то, что сделал Извольский, он сделал хорошо, ибо этим он дал возможность Poccии быть более или менее спокойной на Дальнем Востока и заняться делами на запад, дабы не обратиться на запад в страну, голос которой имеет второстепенное значение, подобно, например, голосу, скажем, Испании. Хотя, с одной стороны, несомненно, что ныне на Дальнем Востоке первой скрипкой являемся уже не мы, а Япония, а потому несомненно и то, что если мы не бросим авантюристический дух и снова будем затевать авантюры на Дальнем Востоке, то каждое приобретение нами какой-нибудь территории на Дальнем Востоке будет иметь последствия приобретений Японией территории, несоразмерно значительно большей важности. Поэтому нам бы следовало, в отношении Дальнего Востока, строго придерживаться Status quo и не пускаться в новые авантюры.

Между тем, насколько до меня доходят сведения, в последние месяцы, мы, по-видимому, пускаемся в авантюры в Монголии, и отделение Монголии от Китая, пользуясь неурядицей в Китае, ныне произошло не без нашего тайного влияния и, пожалуй, науськивания.