Сергей Витте - Воспоминания. Том 3

Как только совет министров представил проект основных законов Его Величеству, он, конечно, сделался известным генералу Трепову, который познакомил с ним В. И. Ковалевского, прося Ковалевского обсудить этот проект и представить свои соображения. Ковалевский пригласил к обсуждению Муромцева (кадет, председатель первой Думы), Милюкова, И. В. Гессена (оба кадета) и М. М. Ковалевского (культурный, образованный, либеральный ученый и теперешний член Государственного Совета). Они составили записку, которая В. И. Ковалевским была передана генералу Трепову 18-го апреля, значит тогда же была представлена Его Величеству.

Записка эта начинается так: "Выработанный советом министров проект основных законов производить самое грустное впечатление. Под видом сохранения прерогатив Верховной власти составители проекта стремились сохранить существующую безответственность и произвол министров" и т. д. в этом роде.

Затем в записке говорится: "Во избежание коренной переработки проекта он принят в основание и затем в него введены частью более или менее существенные, частью редакционные изменения".

Далее следуют все предлагаемые изменения, сводящие власть Государя к власти господина Фальера и вводящая парламентаризм, не говоря о крайне либеральном и легковесном решении целого ряда капитальнейших вопросов русской исторической жизни. Эта записка по-видимому поколебала Его Величество и Он не утверждал основные законы. Наконец, под влиянием моего разговора с генералом Треповым по телефону законы эти были утверждены, но были, вероятно, в угоду советникам из заднего крыльца и под влиянием генерала Трепова, либерального вахмистра по воспитанию и городового по убеждению, внесены в них несколько, впрочем, не существенных, изменений. Главнейшие из них следующие:

Ограничено право Государя Императора издавать указы, вследствие чего увеличилась так называемая законодательная вермишель, загромождающая законодательные собрания, что во время Столыпина, вопреки основным законам, не помешало издать манифест 3-го июня и издавать указы, явно противоречащие законам; введено, что Все указы 268 Государя Императора должны скрепляться председателем совета министров или подлежащим министром, что должно было представлять, как бы, тень парламентаризма, ответственность министров не перед одним Государем; статья (39-ая) о веротерпимости существенно сужена против редакции, установленной советом и в совещании под председательством Его Величества, вероятно, под влиянием некоторых иерархов через Императрицу Александру Феодоровну.

Изложенная история создания основных законов показывает, как все колебалось в то время и как под влиянием какого то страха были склонны впадать то в одну, то в другую крайность и какие разнообразные закулисные воздействия в то время имели место, причем играла, конечно, значительную роль интрига.

Какое же ныне мое мнение об основных законах так, как они созданы? Конечно, если бы было время, то можно было составить их более основательно. Тем не менее, я и теперь убежден в том, что благодаря моему твердому настоянию на проведение этих законов и именно в их нынешней редакции, мы избегли окончательного разгона Думы и уничтожения 17 октября, а и вследствие того, что законы эти сохранили за Государем обширнейшие верховные и державные права, иначе говоря, что они установили конституцию, но конституцию консервативную и без парламентаризма - есть надежда, что режим 17 октября в конце концов привьется, одним словом, что нет более возможности вернуться к старому режиму.

Хорошо ли это? Я думаю, что хорошо, так как Россия ныне не имеет тех элементов и не обладает тою психологией, при которой возможно самодержавное неограниченное управление. Но все это будет недурно, если эти законы будут исполняться. Если же будут продолжать злоупотреблять статьей 87-ой, если вопреки основным законам будут в порядке верховного управления держать Россию в режиме всяких исключительных положений, если будут отбирать то, что дано по указу 12-го декабря 1904 года, в том числе полную веротерпимость, если будут продолжать практиковать, несмотря на так называемую конституцию, полицейский режим полнейшего произвола, не бывший даже во времена Плеве, то тогда, конечно, совершенно бесполезно составлять какие бы то ни было законы.*

269

О законопроекте по поводу смертных казней. Об исключительных положениях. Об основании мною газеты "Русское Государство", и Столыпиным "Poccии". Законы о печати. Законы о собраниях. О крестьянских законах. О положении и высших учебных заведениях за время моего премьерства. Об еврейском вопросе и посещении меня еврейской депутацией. О беседе моей с представителями немецкого еврейства летом 1907 года. Об анархических покушениях за время моего премьерства и о том, что я не принимал никаких мер для своей охраны.

* Из числа законодательных мер, проведенных во время моего министерства, заслуживают внимания следующие. Одна законодательная мера, не осуществленная, характеристична с точки зрения показателя существовавших в то время настроений. Я говорю о законопроекте по поводу смертных казней.

До 17 октября существовал закон, в силу которого генерал-губернаторы могли предавать преступников военному суду, причем суд сей обыкновенно кончался смертною казнью преступника. В местностях же, где нет генерал-губернаторов, предание военному суду могло совершаться лишь по соглашению министра внутренних дел с министром юстиции. До 1904 года законом этим пользовались довольно редко. По мере развития революционного настроения этот закон начал применяться чаще.

В 1905 году до 17-го октября и после 17-го, когда начали создаваться временные генерал-губернаторства с объявлением тех или других местностей в исключительном положении и П. Н. Дурново начал усердствовать в угождении развившегося реакционного направления, смертные казни приняли совершенно произвольный характер. За одни и те же преступления в одних местностях предавали военному суду, а в других не предавали. Приговоры военных судов всегда давали смертные казни, причем в одних случаях приговоры эти получали утверждение, а в других, совершенно одинаковых, не получали. Для того, чтобы обуздать эту игру в рулетку смертных казней, я настоял, чтобы был выработан закон взамен существующего, в силу которого военному суду обязательно предаются 270 лица, совершившие следующие политические преступления: покушение на здоровье или жизнь правительственных агентов и приготовление, а равно действие взрывчатыми бомбами. За эти преступления анархического характера виновные обязательно должны были предаваться военному суду; суд, признав подсудимого виновным, должен был его присуждать к смертной казни и мог уменьшить это наказание до каторжных работ только при особых обстоятельствах, заслуживающих подсудимому снисхождение. Приговор суда не требовал санкции административной власти (генерал-губернатора или министра внутренних дел). Таким образом случаи предания военному суду весьма суживались. Предание военному суду независимо от административного усмотрения - над подсудимым творили суд, хотя и военный, но независимый. Утверждение решения суда не зависело от административного усмотрения.