Альберт Манфред - Наполеон Бонапарт

Однако непредвиденные внешнеполитические осложнения заставили внести в этот план существенные поправки В войну вступила Россия Летом положение на фронтах резко ухудшилось. 15 апреля прибывший в Валеджо Суворов принял командование союзными — русскими и австрийскими — войсками в Италии. Через четыре дня армия выступила в поход. 26–28 апреля в сражении на реке Адда Суворов нанес поражение французской армии генерала Моро на следующий день он вступил в Милан.

Стремительным маршем продвигаясь с востока на запад Италии, Суворов, или, как называли его французы, Souvaroff, отбрасывал откатывавшиеся под его ударами французские войска. В конце мая союзные армии под командованием Суворова вступили в Турин, овладели крепостями Пескьера, Касале, Валенца. 18–19 июня в сражении на реке Треббиа Суворов разбил армию Макдональда [403] См. А. В. Суворов. Документы, т. 4, 1799–1800. M., 1953; Д. А. Милютин. История войны между Россией и Францией в царствование имп. Павла I, изд. 2, т. 1–5. СПб., 1857 (эта работа, основанная на огромном документальном материале, остается самым капитальным исследованием истории кампании 1799 года); К. Клаузевиц. 1799 год. М., 1938. .

Плоды кампании 1796 года, все достигнутое ценой огромного напряжения было потеряно в два-три месяца. Смятение в Париже нарастало. Хотя правительственная печать скрывала действительное положение на фронтах [404] Даже через две недели после поражения при Треббии газеты сообщали мифические сведения о том, что русско-австрийская армия окружена войсками французов («Moniteur» N 284, 14 messider (2 juillet 1799)). , вести о поражениях французских войск проникали в столицу. Сиейес отдавал себе отчет в том, что намеченный переворот не может быть осуществлен до тех пор, пока Франция не будет вновь озарена победой французского оружия. Жубер, раньше чем выполнить роль Монка, должен был предстать перед страной в роли спасителя отечества.

6 июля в печати было объявлено, что генерал Жубер назначен командующим итальянской армией [405] «Moniteur» N 228, 18 messidor (6 juillet 1799). . Молодой генерал рвался в бой, он горел нетерпением Ахиллеса, он жаждал скрестить оружие с непобедимым Суворовым. Накануне отъезда в армию он справил пышную свадьбу. Прощаясь с женой, он обещал скоро вернуться — победителем или мертвым.

4 августа Жубер прибыл в армию и сразу же отдал приказ двигаться вперед. Через десять дней, 15 августа, он увидел перед собой у Нови русскую армию во главе с Суворовым.

На рассвете завязалось сражение. В самом начале битвы, в первые же ее минуты, Жубер, мчавшийся на коне навстречу врагу, был сражен — убит наповал шальной пулей. Для хода и исхода сражения при Нови смерть Жубера не имела того решающего значения, которое ей потом пытались придать. Сразу же после гибели Жубера командование взял в свои руки генерал Моро — полководец первоклассного дарования, ни опытом, ни талантом не уступавший Жуберу. Моро сделал все возможное, чтобы выиграть сражение, но изменить ход битвы он не мог. Суворов нанес страшный сокрушительный удар противнику. Французская армия при Нови понесла поражение и должна была спешно отступать за Апеннины.

Жубер выполнил свое обещание: он скоро возвратился в Париж — возвратился мертвым. Его похоронили с величайшими почестями [406] Archives Nationales, 284 A. P. 15, dos. 4 (многочисленные документы архива Сиейеса о Жубере). . Но шпаги, на которую рассчитывал Сиейес, больше не было.

А между тем положение Республики день ото дня становилось все более угрожающим. Страшное поражение, нанесенное Суворовым под Нови, породило смятение, почти панику. С часу на час ожидали вторжения русских армий во Францию. На юге страны предприимчивые люди спешно выучивали фразы на русском языке. В Марселе женщины вводили новые моды — шляпы а-ля Суворов. Вступление русских казалось неотвратимым

В это время пришло известие, что англо-русская армия под командованием герцога Йоркского высадилась в Голландии Флот Батавской республики не только не преградил дорогу вражеским силам, готовившим десант, но и сложил оружие и перешел на сторону врага. Вслед за итальянскими республиками, уничтоженными второй коалицией, пришла пора гибели Батавской республики. Вся система дочерних республик рухнула. В Париже со страхом ожидали движения англо-русских войск из Голландии в Бельгию, а оттуда во Францию.

В западных департаментах вновь вспыхнуло восстание шуанов. Имена Жоржа Кадудаля, Фротте были у всех на устах; страх преувеличивал действительные размеры движения. В испуганном воображении шуаны превращались в неодолимую силу [407] W. Lavigne. Histoire de l'insurrection royaliste de l'an VII. Paris, 1887. . Во всех департаментах — на севере и на юге, на западе и на востоке —? орудовали разбойники, бандитизм принял неслыханные размеры. Коммуникации были нарушены. Почтовые кареты ездили только засветло, но и это не гарантировало от нападения

Французские армии терпели поражения и отступали под ударами соединенных сил коалиции. Казалось, Франция возвращается к грозным дням июня — июля 1793 года. Но тогда Республику возглавляло сильное правительство, сплотившее нацию для отпора интервентам. Осенью 1799 года правительственная власть была почти иллюзорной. Правительство Директории было не только окружено всеобщим презрением — оно само себя чувствовало настолько беспомощным, что искало любой возможности поскорее спихнуть кому-нибудь власть, каким угодно способом сойти со сцены.

Стендаль утверждал, что Баррас сторговался с агентами Людовика XVIII об условиях, на которых он передал бы Бурбонам власть. Об этом же говорили с разной степенью определенности Гойе и другие современники [408] Bourrienne. Memoires, t. Ill, p. 45; L. Gohier. Memoires, t. II. Paris, 1824, p. 326–333. Ф. В. Ростопчин в мае 1799 года писал С. Р. Воронцову о сделке Барраса с Бурбонами как вполне достоверном факте (Архив кн. Воронцова, т. 8. М., 1876, стр. 215). . Сам Баррас, не отрицая фактов переговоров с претендентами на трон, уверял, что по поручению Директории он старался выведать намерения Бурбонов [409] P. Barras. MSmoires, t. Ill, p. 498–501. . Этих свидетельств недостаточно, чтобы считать вопрос выясненным но сама по себе эта версия представляется вполне правдоподобной.

В близких к правительству кругах поговаривали о желательности приглашения кого-либо из немецких принцев. Называли Людвига-Фердинанда Прусского и даже, шепотом, герцога Брауншвейгского.

В письме от 20 сентября 1799 года, поступившем в Петербург из Парижа от двух роялистов, пожелавших скрыть свои имена, сообщалось, что в ночь с 15 на 16 сентября в Директории состоялось совещание, в котором помимо пяти директоров участвовали все министры, десять генералов и двадцать депутатов Советов, и «что все единодушно пришли к убеждению, что далее невозможно сохранять Республику и что, следовательно, необходимо заняться восстановлением монархии и решением вопроса о монархе. Одни предлагали младшего принца Орлеанского, другие — испанского инфанта, третьи — герцога Йоркского, иные — герцога Брауншвейгского. Сиейес, который, как президент Директории, заключал последним, убеждал совещание, что единственный способ достичь мира — это пригласить законного монарха, что могущественный Павел I это всегда бы поддержал без слов и что без Людовика XVIII войны и волнения будут бесконечны» [410] АВПР. Сношения России с Францией (Princes et Emigres Francais, IX, 1799), on. 93/7, дело № 1341, письмо от 20 сентября 1799 г., л. 54–55. .