Мария Беллончи - Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы

Это свидетельство, вероятно, имело огромное значение для д'Эсте. Кастеллини откровенно дает понять, что Лукреции не может приписываться вызывавшее у них опасения «недостойное» поведение. Ознакомившись с корреспонденцией, хранящейся в архивах Модены, хочу упомянуть два письма Кастеллини герцогу Эрколе, датированные 23 сентября. Одно, содержащее подробное описание церемонии вступления в Рим, имеется в двух экземплярах, написанное от руки переписчиком и только подписанное и местами исправленное Кастеллини. Другое, содержащее описание Лукреции, написано собственноручно Кастеллини и совершенно очевидно отвечает на настойчивые вопросы, заданные герцогом и Альфонсо.

Д'Эсте со свитой разместили кого куда. Кто-то оказался в Санта-Мария-ин-Портико, некоторые попали в Ватикан, а кое-кто – в Бельведер, где в прошлом году в качестве пленницы жила Катерина Сфорца, до того как была переведена в замок Сант-Анджело и наконец освобождена. Некоторые из гостей были вынуждены остановиться в гостиницах. Конечно, всем аристократам был оказан сердечный прием, поскольку папа испытывал глубокую гордость от сознания, что его дочь властвует над такими красивыми и образованными мужчинами. Александр VI объявил, что в честь герцогов Феррарских проведет торжественную мессу в соборе Святого Петра и даст благословение с полным отпущением грехов.

За религиозным представлением следует карнавал с танцами, играми и представлениями; папа хочет, чтобы и народ участвовал в празднованиях по случаю свадьбы его дочери. Каждый из Борджиа исполнял свою роль в этом представлении. Папа принимал гостей, поддерживал беседы с членами семейства д'Эсте, усаживал их рядом с собой и выступал на торжественных церемониях с таким величием, что производил сильное впечатление даже на самых критически настроенных гостей. Валентинуа свел дружбу с кардиналом д'Эсте и познакомил его с удовольствиями, которыми одаривали известные римские проститутки. Лукреция была занята подготовкой к отъезду.

После Рождества, 26 декабря, Лукреция дала прием в Санта-Мария-ин-Портико в окружении двора и пятидесяти римских аристократок, причесанных на римский манер, с прямоугольниками из гладкой ткани на голове, что, по всей видимости, приблизительно передал Рафаэль своей «La Velata», написанной несколькими годами позже. Пристальные взгляды гостей главным образом прикованы к молодым придворным дамам Лукреции, которые будут сопровождать ее в Феррару; гости обсуждают их прелести и пытаются снискать их расположение. Лукреция, танцующая с доном Ферранте под легкую музыку флейт и виол, выглядит восхитительно в платье из черного атласа, отделанного золотом. Кое-кто из гостей отмечает необыкновенную красоту одной из кузин герцогини, пятнадцатилетней Анджелы Борджиа, уже помолвленной с Франческо Мария делла Ровере. Благопристойность этого приема производит великолепное впечатление на Кастеллини, который тут же сообщает герцогу Эрколе свежие впечатления о герцогине. Она обещала, писал советник, что отцу никогда не придется краснеть за нее, и в это можно поверить, принимая во внимание «ее доброту, искренность и благоразумие», которые с каждым днем становятся все очевиднее. Письмо заканчивалось восторженным заявлением, что ее домашний уклад «больше, чем христианский, – он монашеский».

Кроме Кастеллини, в Ферарру ежедневно поступали отчеты от Ипполито, дона Ферранте и дона Сиджизмондо. Братья д'Эсте писали не только отцу, но и сестре, Изабелле д'Эсте Гонзага, которую бросало в дрожь от одной мысли о соперничестве, когда приедет ее богатая невестка. Она нуждалась в более подробных, чем могли предоставить ее братья, отчетах и стала подыскивать человека из своего окружения, который мог бы справиться с поставленной задачей. Изабелла нашла такого. Им оказался Никколо да Корреджо – одновременно шут, секретарь и доверенное лицо хозяина, но, кроме того, способный выполнить любую работу, не подставляя себя под удар. Он имел имя, но известен был только под прозвищем el Prete – Священник, которым подписывал письма. «Я буду следовать за непревзойденной донной Лукрецией, как тень следует за телом, – писал Священник, – и куда не смогут проникнуть очи, туда дотянется нос». Сохранилось немного писем Священника, но такие, как это, наглядно демонстрирующее его верность и ответную благодарность Изабеллы. Она называла его своим «преданным псом». Это был Священник, который посылал Изабелле подробности относительно «пышного великолепия и золотых нарядов» Лукреции и который обращался к римским портнихам за описанием нарядов с «украшениями из чеканного золота и серебра и с эмалевым узором». Будущая невеста, по словам осведомителя, «вся в золоте».

Беллингьери 20 декабря уезжает из Рима, чтобы стать владельцем состояния, переданного папой в качестве гарантии, что он выполнит условия брачного договора; Сарацени и советник герцога оставались до окончания переговоров. Они действовали с такой педантичной тщательностью, что вечером 28 декабря у них разгорелся спор с нотариусом Камилло Бенеймбене относительно формы контракта, касающегося приданого. Этот вопрос был в ведении юристов, но папа незамедлительно решил его, отдав приказ, чтобы все было сделано так, как желают феррарцы, тем самым «откровенно продемонстрировав, что не боится никаких мошеннических действий», то есть уверен в честном ведении дел. Теперь все было готово к заключению брака по доверенности, и 30 декабря эта процедура наконец-то состоялась.

Лукреция появилась на церемонии в платье из темно-красного бархата с вставками из золотой парчи, обшитом горностаем. Ее сопровождали дон Ферранте и дон Сиджизмондо д'Эсте, придворные и пятьдесят римских аристократок. О прибытии Лукреции возвестили фанфары. Сначала огласили брачный ритуал, далее последовала соответствующая проповедь, которую папа остановил жестом руки. Дон Ферранте от имени брата Альфонсо вручает Лукреции обручальное кольцо, и она звонким голосом отвечает, что принимает его. Соответствующие документы подписаны, и вперед выходит кардинал Ипполито. Он выглядит даже щеголевато в сшитом специально для этого случая кардинальском одеянии, с расчесанными длинными волосами, которые поддерживаются небольшими гребнями из слоновой кости, подаренными ему сестрой. Ипполито произносит короткую речь, открывает сундучок и вместе с доном Ферранте начинает передавать драгоценности. Когда зрители в полной мере оценили стоимость драгоценностей на языке дукатов (70 тысяч, по оценке кардинала Санта-Прасседе), Лукреция не могла сдержать восхищения, увидев «отделку и качество исполнения» этих шедевров искусства.

Празднества на площади Святого Петра продолжаются в апартаментах понтифика, где папа с удовольствием наблюдает за танцем дочери с Валентинуа, исполняющимся специально для него. Затем, объединившись в пары, исполняют танец девушки из свиты Лукреции, доставляя понтифику массу удовольствия. Затем показывают комедию, которую папа останавливает одним словом – «скучная», следом идут эклоги, написанные членами Римской академии, но не Акколти и не Сальмета. Наконец гости удаляются, а д'Эсте и Борджиа заканчивают вечер в семейном кругу.