Мария Беллончи - Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы

Король Франции, император и папа, все, как один, не доверяли Франческо де Гонзага. Да, они вели переговоры о его освобождении, но для пущей уверенности хотели в качестве заложника получить Федерико, сына Гонзага. Федерико следует отправить во Францию, а уж тогда они найдут способ освободить его отца. Изабелле очень не хотелось отпускать ребенка, но еще больше ей не хотелось рисковать судьбой государства, а потому она вела политику пассивного сопротивления: выдвигала необоснованные возражения, занималась демагогией, в общем, всячески тянула с ответом, лишний раз доказывая свою расчетливость и изворотливость. Какие уж тут переживания! А ведь она знает, что муж находится в тюрьме, у него рецидив старого заболевания, которое нельзя запускать. В своем письме Франческо просит послать сына в качестве заложника, давая тем самым доказательноство лояльности по отношению к союзникам. Женщина более мягкая и сострадательная не могла бы вести светский образ жизни, зная, что муж в плену. Но, занимаясь государственными делами, Изабелла меньше всего думала о Франческо. Она и не знала (а если бы знала, то лишь высокомерно улыбнулась), что Лукреция предпринимает посильные попытки улучшить положение Гонзага.

Стоило Лукреции узнать, что Франческо Гонзага находится в плену, как помимо огорчения она почувствовала, что к ней возвращается страстное желание любви. Впервые она почувствовала (сколько работал над ее чувствами Эрколе Строцци!), что ее любовь действительно расцвела. День и ночь прошли в приятном возбуждении. Лукреция не могла понять, как можно управлять своими эмоциями, исходя из холодной расчетливости, как это делала маркиза д'Эсте по отношению к мужу своего ребенка. Лукреция знала, что семейство д'Эсте не волнует судьба зятя, они даже позволяли себе отпускать шуточки в его адрес. Надо же умудриться так опозориться! Однако такое отношение к маркизу только усиливало симпатию к нему Лукреции и превращало в своего рода героя, пострадавшего по вине обстоятельств. Она немедленно вызвала Анджелу Борджиа, доверенное лицо в сердечных делах, и начала искать способы, как помочь Гонзага.

Довольно скоро она находит возможность (оставшуюся неизвестной) отправлять маркизу письма и лекарства. Никто из феррарцев не имел к этому никакого отношения, и мы так бы никогда и не узнали об этом, если бы сам Франческо Гонзага впоследствии не упомянул о помощи, оказанной герцогиней. Она писала Гонзага и заказывала молитвы в монастырях. Она и сама молилась в монастыре Святого Доминика, хотя чувствовала себя неважно из-за новой беременности. Нечего и говорить, что Лукреция не могла позволить себе отойти от дел именно в тот момент, когда маркиз более всего нуждался в ее помощи, а д'Эсте поручили управление делами государства. Свойственное ей чувство здравого смысла вызывало такое уважение, что, не побоявшись оставить герцогиню одну, кардинал Ипполито, дрожавший от нетерпения немедленно применить свои военные таланты, двинул армию против венецианцев.

При попутном ветре венецианский флот плывет по реке По в Адрию. Над Феррарой нависла угроза. Кардиналу Ипполито предоставляется шанс показать себя в полном блеске, и он максимально воспользовался предоставленной возможностью. Кардинал бросается в бой, словно настоящий военачальник. Приняв на себя командование, он отдает приказы, руководит наступлением и устраивает засады в соответствии с выработанной стратегией. Целый день продолжалось сражение. Между атаками Ипполито отправляет сообщения в Мантую и Феррару. Изабелла получила коротенькое послание, которое заканчивалось словами: «…к вечеру венецианцы будут окончательно разбиты». Вечером была одержана величайшая победа: захвачены 18 галер, 5 кораблей, вооруженных тяжелой артиллерией и 140 легкими орудиями, много пленных, оружие, знамена и другие трофеи.

Захваченные корабли поднялись по реке По и подошли к стенам Феррары. Герцог стоял на флагманском судне. Августовское солнце отражалось в позолоченных шлемах личной охраны д'Эсте. Знаки отличия знаменосца церкви, орлы династии д'Эсте, цвета победивших государств и флаги вражеской армии наполняли яркими красками этот августовский день. Стены Феррары заполнены зрителями. Трубы, флейты, мортиры и пушки переговаривались между собой, создавая праздничный шум. Альфонсо в великолепном наряде, украшенном драгоценными камнями, со спокойным достоинством благодарил подданных за поздравления, в то время как находившегося за его спиной кардинала, опять одетого в пурпур, распирало от гордости.

Лукреция отправилась встречать Альфонсо во главе настоящей армии аристократок, наполнившей до отказа двадцать экипажей. Сойдя с корабля, герцог д'Эсте оказывает самое почтительное уважение жене, обмениваясь любезностями с ней и ее придворными дамами. Затем верхом в сопровождении придворных под приветственные крики толпы следует к замку.

В это время в Риме Юлий II занят серьезными размышлениями. Он осведомлен об амбициях французского короля и понимает, что будет серьезной ошибкой привлечь к участию в деле такого могущественного врага, который установит французское господство над Северной Италией и покорит весь полуостров, включая территории, принадлежащие церкви. Требовалось защититься от опасности, и, конечно, для этой цели лучше всего подойдет могущественная Венеция. Папа делает выбор в пользу мира с Serenissima, тут же передает крепости Романьи, давая свободу перемещения по Адриатике, и освобождает духовенство Венеции от налогов. Отлучение от церкви, наложенное на Венецию, аннулируется 24 февраля 1510 года в соборе Святого Петра в присутствии венецианских посланников. Война окончена. Папа приказывает всем членам лиги сложить оружие.

С этого момента Феррара становится основной сценической площадкой. Герцог Альфонсо, опьяненный успехом, рассчитывает любой ценой вернуть территории, которых его отец лишился в 1484 году, и, что более важно, поддержать Францию. Он вопреки приказу папы открыто заявляет, что собирается продолжать войну с Венецией. Такое заявление со стороны человека, совсем недавно представлявшего папу, равносильно бунту. Разве так должен вести себя знаменосец церкви? Наконец-то Юлию II представилась возможность выплеснуть накопившееся раздражение к д'Эсте. Не был ли этот мятежник тем самым герцогом Феррарским, чьи братья заживо погребены в башне крепости; тем человеком, который претендовал на территории, необходимые церкви, и посмел вмешиваться в ее дела? Возмущенный позицией Альфонсо, папа получил удобный предлог, чтобы начать войну против Феррары, о которой давно уже шла речь в Ватикане. В этом случае семейство д'Эсте, подобно Баньоли и Бентивольо, теряли свое извечное могущество. Как только удастся изгнать их из Феррары, Юлий II получит в распоряжение церкви огромную территорию.