Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов

Вскоре Дутов вернулся к работе. 8 октября он писал генералу Деникину (№ 2809): «Разрешите мне от лица 10 казачьих войск приветствовать Вас, как могучего борца за возрождение великой и единой России и поздравить Вас с блестящими победами. Ваши успехи спасли нас и нашу армию, и только благодаря Вам удалось остановить начавшееся было безудержное отступление. Ныне дела поправились, и операции приняли планомерный характер. Мною с Генералом Нагаевым 2095был командирован к Вам подъесаул моего артиллерийского дивизиона Жуков с письмами и докладами Вам. Полагаю, что он доехал и вручил Вам мои пакеты. Нового почти ничего не произошло и в сущности мало изменилось. Владивостокский инцидент укрепил русское имя и влияние Адмирала Колчак[а], но эсэры работу свою ведут. Восстания повсеместно в Сибири продолжаются, и хотя решительно ликвидируются, но положение еще далеко от успокоения и розовых надежд. В настоящее время я вновь призван к работе на фронте, назначен командующим Оренбургской армией. Южная армия Белова не существует, а сам командарм отозван. Мне поставлена задача связи с Уральцами и с Вами и работа на Ташкентском направлении. Бог поможет, народ поддержит, и тогда, возможно, что-либо сделаю. Не смогу отнимать Ваше время, заканчиваю письмо. Прошу принять в лице Вашем привет всех казаков нашего фронта доблестной Добровольческой Армии. С глубоким уважением и полной преданностью. А. Дутов » 2096.

10 октября была образована Московская группа армий во главе с Генштаба генерал-лейтенантом К.В. Сахаровым (начальник штаба Генштаба генерал-майор В.И. Оберюхтин), в которую вошли 3-я и Оренбургская армии, а также Степная группа 2097. 12 октября Дутов не без влияния своего начальника штаба генерал-майора И.М. Зайцева, лично знакомого с адресатом, написал письмо начальнику мусульманского партизанского отряда в Ферганской области Иргаш-баю: «Мне, Атаману всех Казачьих Войск Российской Армии, известно, что Вы, доблестный вождь славных ферганских джигитов, будучи верным охранителем интересов России в Фергане, ведете неустанную и упорную борьбу с большевиками, преступно захватившими власть в Туркестане и поправшими право, честь и религию предков всех народов, населяющих Великую Россию. Время их торжества так же коротко, как время тьмы от заката до восхода солнца, ибо ни один изменник Отчизне и гонитель веры ее не может выдержать ослепительного блеска лучей солнца – правды и свободы, каковые несут всей России и Фергане верные сыны Родины и ее могущества. Час освобождения России – близок: Русская армия победоносно приближается к сердцу России – Москве. Не сегодня завтра придет поддержка и к Вам со стороны славных Оренбургских казаков и всего казачества. В признание Ваших заслуг перед Родиной и Вашим краем и за особые отличия в борьбе с врагами ее – большевиками, произвожу Вас в СОТНИКИ с зачислением по Оренбургскому Казачьему Войску и вручаю Вам свой портрет и боевые подарки, как наихрабрейшему воину в Фергане. Да поможет Вам АЛЛАХ и ВЕЛИКИЙ ПРОРОК ЕГО МАГОМЕТ в дальнейшей борьбе с насильниками и хулителями Бога – большевиками, которые дерзнули посягнуть на религию предков и принесли миру голод, нищету и разорение» 2098.

В тот же день Дутов составляет письмо хану Джунаиду в Хиву. В письме Дутов акцентировал внимание на попрании большевиками религии и призывал Джунаида активизировать борьбу с большевиками. Весной 1920 г. он обещал, что казаки появятся в пределах подконтрольной Джунаиду территории. Как и Иргаша, Джунаида Дутов произвел в сотники с зачислением по войску, отправил ему свое фото и подарки 2099. Помимо этого, атаман составил похожее по содержанию на два предыдущих письма обращение «Славные джигиты Ферганы!» 2100.

Как представляется теперь, старания Дутова по формированию антибольшевистской коалиции в союзе с вожаками басмачей были напрасны. Действительно, последние были враждебно настроены по отношению к советской власти, однако при этом преследовали только свои собственные интересы, а их планы не отличались дальновидностью. Так, Джунаид-хан и окружавшая его туркменская кочевая аристократия стремились избежать зависимости от каких бы то ни было внешних сил и были заинтересованы лишь в как можно более длительном сохранении нестабильности в России. Сам Джунаид неоднократно совершал набеги на русские поселения. Уже в январе 1920 г. он был разбит красными и с отрядом в 100 человек скрылся в Каракумах 2101.

Дутов и Зайцев прибыли к войскам из Омска, когда те находились уже вдали от родных мест – в районе городов Атбасара и Кокчетава. Дутов выпустил крайне оптимистичное обращение к войскам, в котором отмечал, что он вновь со своими казаками. Атаман принял нелегкое хозяйство – армия рушилась и безостановочно отступала по голой, безлюдной степи, не имея достаточных запасов продовольствия. Только что армия пребывала в состоянии полного разложения. Причем, как отмечал один из офицеров, «самым диким элементом развала вырисовывались оренбургские казаки, сдававшиеся в плен полками и даже более крупными войсковыми организациями» 2102.

В частях свирепствовал тиф, который к середине октября выкосил до половины личного состава. По некоторым данным, Дутов сразу по прибытии приступил к реорганизации армии 2103. В Атбасаре он обратился к войскам, отметив, что оставил армию полгода назад сплоченной и крепкой, а принимает жалкие остатки, тем не менее он рад служить и работать на благо родины и войска 2104. По свидетельству С.А. Щепихина, «на автомобиле подъехал Дутов – прямо с пути. Я его за гражданскую войну видел второй раз. Какая разница. В июле 1918 года он был в зените славы, полный надежд, жизнерадостный. Теперь передо мной был старик с унылым лицом. Побрился, улыбался «высочайшей улыбкой», выработал уже привычки и манеры персоны, большого пана, но в глазах пустота: ни огня, ни бравости – пустые очи! Обошел всех; здоровался. Затем молебен с поминанием на эктимиях «Славного Атамана Александра Ильича Дутова!»… Александр Ильич мне в этот раз сильно не понравился: явно было, что человек не только не верил в успех своей новой армии, не только изверился в людях с Адмиралом во главе, но что он уже вообще не верил в «белое дело». Не верил, но по инерции тянул хомут!.. А между тем Дутов должен был дать себе отчет, что его имя, его участие в борьбе не только давало стимул многим участникам, но многие из них за это имя жертвы приносили! Имел ли право он, Атаман Дутов, в это время [не?] поддерживать этот теплящийся светильник веры в белое движение?» 2105.

14 октября 5-я советская армия вновь переправилась через Тобол и перешла в наступление. Белые отходили к следующему рубежу – реке Ишим. Как записал в эти дни в своем дневнике служивший в корпусе А.С. Бакича военный врач 35-го Оренбургского казачьего полка Л. Головин: «Не вырисовывается у храброго Колчака война, черт бы ее взял. Мы же теперь (имелся в виду IV Оренбургский армейский корпус. – А. Г. ) – голова и хвост, и могучее тело дутовской Оренбургской отдельной армии» 2106. Головин имел в виду то, что корпус Бакича составил костяк армии Дутова.