Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов

В ночь на 29 (16) марта 1920 г. Дутов, узнав о прекращении связи во все стороны, был вынужден покинуть Лепсинск вместе с отрядом, причем половина его казаков передвигалась пешком – лошади конвоя паслись в горах и нужно было их собрать. В Тополевке он разогнал митинг, пройдя Покотиловку и сделав в ней дневку, отряд вступил в горы. Переход шел без преследования со стороны красных, которые даже не знали в дальнейшем точного пункта перехода Дутовым китайской границы 2202.

2 апреля (20 марта) атаман с конвойной сотней (командир – войсковой старшина А.З. Ткачев) и отрядом особого назначения через ледниковый перевал Кара-Сарык на горном хребте Джунгарский Алатау (высота около 5800 м) перешел в Китай, в районе города Джимпань Синьцзянской провинции, в долине реки Бортала. Сам атаман перед китайской границей был спущен на канате с отвесной скалы почти без сознания. Переход осложнялся присутствием в отряде женщин и детей. Сопровождавшие Дутова войска при переходе границы были разоружены и интернированы. По воспоминаниям самого Дутова, двинулись «в Сарканскую щель, шли всю ночь по колено в снегу, без дороги, при 15° мороза. Дорога была сплошной ужас, то по реке, то по скалам, то по долине, сплошь занесенной снегом. Когда вошли в щель, начались муки. Дорога шла по карнизу и леднику. Ни кустика, нечем развести огня, ни корма, ни воды. Так шли три дня и пришли к перевалу Кара-Сарык (14 900 футов). Дорога на гору шла по карнизу из льда и снега. Срывались люди и лошади. Я потерял почти последние вещи. Вьюки разбирали, и несли в руках. Перевал брали полуторо 2203суток. Когда я забрался на вершину, начался буран, и многие поморозились. Я случайно избег этого, хотя я был в одной шинели.

Редкий воздух и тяжелый подъем расшевелили контузии мои, и я потерял сознание. Два киргиза на веревках спустили мое тело на 1 версту вниз и там уже посадили на лошадь верхом, и после этого мы спускались еще 50 верст. Вспомнить только пережитое – один кошмар! И наконец, в 70 верстах от границы мы встретили первый китайский 2204пост. Вышли мы 50 % пешком, без вещей, вынесли только икону, пулеметы и оружие. Друг друга не узнавали, до того все почернели и похудели, остались одни глаза. Дальнейшие мытарства уже были легче» 2205.

Один из офицеров – участников похода, выступавший в печати под псевдонимом Синзянский и опубликовавший серию очерков об отступлении армии Дутова, посвятил этому переходу небольшое стихотворение:

Перевал Кара-Сарык бывает открыт для перехода лишь в июне месяце, тем не менее отряд Дутова сумел преодолеть его сравнительно благополучно за четверо суток и был интернирован в долине реки Бортала в 5 верстах от Джимпаня. По всей видимости, дутовцы провели в лагере около месяца. Здесь Дутов издал приказ, разрешавший всем желающим вернуться в Россию. Была объявлена двухдневная запись, причем набралось 240 человек, которые 5 мая уехали домой (у И.И. Серебренникова ошибочно – 6 мая). Проводы сопровождались молебном перед Табынской иконой. Дутов уезжавшим посоветовал не предавать тех, кто остался в Китае 2207.

Не вполне ясна нестыковка в хронике событий. С одной стороны, известно, что проводы возвращавшихся проходили на реке Бортала 5 мая, но, с другой, уже 2 мая атаман и верные ему казаки остановились на жительство в городе Суйдин Илийского округа Синьцзянской провинции, в 40 верстах от Кульджи (центра Илийского округа), как было указано китайскими властями. Ответить на этот вопрос пока сложно. «Так мы добрались до Джампаня, а потом и до Суйдуна. Просьба уйти в Чугучак была не уважена, да мы бы и не дошли – не было сил. К тому же китайцы врали, что Ваш (Бакича. – А. Г. ) отряд весь разбежался… Результат – пришли в Суйдун пешком, кое-как дотащили половину лошадей. Я, имея всего-навсего 140 000 рублей сибирских денег, конечно, не могу себе позволить никаких, даже элементарных, удобств, не имея ни одного колеса, ни денег, ни вещей, – поддерживать свой атаманский престиж трудно», – писал Дутов Бакичу 2208.

По донесению советской агентуры, после перехода границы «настроение большинства белых здесь (в Синьцзяне. – А. Г. ) во всяком случае не воинственное. Если бы они знали истинное положение в Советской России, то безусловно многие не замедлили бы выехать туда. Большинство их не едут, опасаясь мобилизации. Они так утомлены войной, так разбиты нравственно сознанием бесцельности тех мучений, которые они приняли сами и причинили другим, что их пугает перспектива снова взяться за оружие с какими бы ни было целями. Им нужен отдых и только отдых…» 2209.

В Суйдине дутовцам было предложено разместиться в казармах русского консульства, рядом с которыми имелся небольшой участок земли. Однако часть казарм была занята китайскими солдатами, остающиеся же помещения были недостаточны для отряда, в связи с чем Дутов оставил в казармах лишь часть офицеров и казаков, а остальные были размещены в землянках. Сам атаман снял себе две комнаты в городе 2210. Сохранилось описание квартиры Дутова, на которой он был впоследствии убит: «Это была небольшая, в две маленьких комнаты, разделенных сенями, глинобитная сартовская сакля, но с деревянными полами и с самой примитивной туземной обстановкой. Одна комната была спальней и столовой атамана, а во второй помещалась его канцелярия, и там же спал Н.В. Дутов 2211. В весьма небольшом дворе находилась еще однокомнатная сакля, в которой помещались два фельдъегеря атамана и его вестовые. Рядом стоял навес, под которым находились две лошади Александра Ильича» 2212.

Имеется еще одно свидетельство об исходе Дутова в Китай. Его автор, войсковой старшина Оренбургского казачьего войска Савич, прошел вместе с атаманом весь путь от Атбасара и Кокчетава до Суйдина. Он вспоминал: