Джон Фуллер - Военное искусство Александра Великого

Xотя Александр был очень огорчен, он понял, что Каллисфен высказал мнение войска, и, согласно Арриану, «он позволил македонцам не выполнять этой церемонии», а затем, после долгого молчания, он «позволил самым знатным персам простираться перед ним», что означало, что, хотя он и не требовал этого обычая от своих воинов, он оставил его для своих персидских подданных. Однако он был зол на то, что льстец выставил его глупцом. Вскоре был раскрыт заговор пажей, в котором, говорят, был замешан и Каллисфен.

В обязанности пажей входило охранять царя во время ночного сна и сопровождать его на охоте. Один из них, Ермолай, ученик Каллисфена, был наказан за нарушение этикета на охоте и так обиделся, что вознамерился убить царя во время сна. Он заручился поддержкой некоторых своих товарищей, но один из них, устрашенный таким предложением, рассказал о заговоре своему другу, и об этом было доложено Птолемею. Заговорщиков взяли под стражу, в соответствии с рассказом Птолемея и Аристобула, который приводит Арриан, юноши сознались, что именно Каллисфен подстрекал их, но Арриан добавляет: «Тем не менее большинство авторов с этим не согласны, но допускают, что Александр охотно поверил в дурные намерения Каллис– фена, и потому, что уже давно чувствовал его ненависть, и потому, что Ермолай числился его ближайшим другом» (там же. IV). Осужденные пажи были забиты камнями до смерти, а Каллисфен казнен по обвинению в заговоре.

Есть мнение, что Каллисфен часто совал нос в чужие дела и был приспособленцем, слишком много о себе возомнившем [60], он льстил Александру в лицо и критиковал его за глаза за то, чем восхищался в его присутствии. По словам Тимея (ок. 356–260 гг. до н. э.), «Каллисфен был просто сикофантом – и вел себя отнюдь не в соответствии со своей философией. Он заслужил наказание от руки Александра, поскольку, как мог, старался его портить» (цит. Полибием, XII, 12). Виновен или нет был Каллисфен, пишет Тарн, он был отомщен, поскольку принадлежал к школе перипатетиков, которая нарисовала портрет Александра в самых мрачных тонах [61].

В конце своей истории Арриан вновь возвращается к неблаговидным поступкам Александра: «Те, кто считают Александра дурным человеком, пусть остаются при своем мнении; однако пусть они прежде всего будут иметь в виду не только его действия, за которые следует его порицать, но и все им совершенное. Затем пусть оглянутся на себя, а также на то, какая судьба им выпала, и только тогда оценивают, кого же они порицают. Это был великий человек, который стал царем двух континентов (Европы и Азии) и прославился на весь мир; а тот, кто упрекает его, человек не великий и живет, растрачивая себя по пустякам, и не добивается успеха в жизни. Что до меня, я полагаю, что в то время не было такого народа, города или даже отдельного человека, который не знал бы имени Александра. По этой причине мне кажется, что, в отличие от других людей, он не мог появиться на свет без божественного промысла» [62].

Сегодня трудно представить любую крупномасштабную военную операцию без точной карты, на которую может опереться стратег или тактик, однако это стало возможным лишь сравнительно недавно. Чтобы составить себе представление о тех трудностях и опасностях, с которыми столкнулся Александр, начав свой поход, следует вкратце обрисовать, что было известно об окружающих землях в его время и что он мог знать о театре военных действий.

В IV в. до н. э. люди были более-менее знакомы с географией лишь ничтожно малой части реального мира. Считается, что Анаксимандр Милетский, родившийся в 610 г. до н. э., первым из греков нарисовал карту земли. Спустя сто лет ее воспроизвел греческий историк Гекатэй, также уроженец Милета, который принял участие в ионийском мятеже в 500–494 гг. до н. э. [63]На этой карте земная твердь имела форму диска, состоящего из двух полумесяцев: северный был Европой, а южный объединял Азию и Африку; между ними внутреннее море – Средиземное. В центре ойкумены располагался Босфор, который соединял Европу с Азией, а вокруг всей обитаемой суши протекала река Океан. Она текла на север от самой западной точки Средиземноморья – Геркулесовых столпов, затем поворачивала на восток к Каспийскому (Гирканскому) морю, которое считалось заливом на самых восточных окраинах Европы. Средиземное море было изображено довольно точно, так же как и Черное море (Эвксинский Понт) и Азовское море (Меотийское озеро). Дунай (Истр) тек в юго-восточном направлении откуда-то с севера современной Франции и впадал в Черное море, а исток Нила мыслился в Индии. Индия располагалась непосредственно за Каспийским морем, и Нил проделывал долгий путь в юго– западном направлении, а затем поворачивал резко на север, через Египет, и впадал в Средиземное море.

После Гекатэя появился Геродот, который родился около 484 г. до н. э. Свои географические познания он черпал по большей части из собственных странствий и сведений, которые собирал по пути, что позволило ему сделать огромный шаг вперед по сравнению с ионийскими картографами. Вместо круга он изобразил вытянутый с запада и востока овал, разделив его на три континента – Европу, Азию и Ливию – вместо двух. Ливия, утверждает он, со всех сторон омывается морем, кроме того места, где она соединяется с Азией Суэцким перешейком. Далее он сообщает, что финикийцы, посланные царем Египта Неконом, прошли вдоль ее берегов (617–610 гг. до н. э.): они вышли из Красного моря и вернулись через Геркулесовы столпы. И хотя Геродот сомневается, но в пользу правдивости этого сообщения говорит то, что финикийцы, обходя Ливию с западной ее стороны, «видели восходящее солнце по правую руку (IV), это и доказывает, что кругосветное плавание действительно имело место.

Геродот также утверждает, что границы Европы неизвестны и что «нет человека, который мог бы сказать, омывает ли ее море на севере или на востоке, поскольку она простирается на неопределенное расстояние, больше чем два других материка (IV). Он также пишет, что янтарь добывают на севере Европы; отвергает как вымышленные все сообщения о Касситеридах и многое может рассказать о землях к северу от Черного моря, особенно Скифии, которая расположена между Дунаем и Азовским морем. Среди рек он упоминает Истр, Борисфен (Днепр) и Танаис (Дон).

В отличие от своих предшественников и географов, живших после него, он верно представляет себе Каспийское море как озеро, а не залив Океана (I, 203) и знает, что с запада оно граничит с Кавказом, а с востока – с обширной равниной, «протянувшейся насколько хватает глаз», большую часть ее населяют массагеты. Во время длительного странствия по Египту он узнал, что существует узкий залив (Красное море) Эритрейского моря (Индийского океана), вдающийся в сушу между Аравией и Египтом, длина которого составляет «сорок дней пути на корабле» (II). Согласно Геродоту, Аравия – последняя обитаемая часть суши по направлению к Южной Азии (III), а Эфиопия – последняя обитаемая часть суши в Ливии (III).