Эвелин Уэллс - Нефертити. Повелительница Двух Земель

Вполне вероятно, что старшая красавица дочь Нефертити, возбужденная своим внезапным возвышением и властью, присвоила определенные привилегии и владения своей матери. Теперь Меритатон принадлежал кавалерийский эскадрон царицы, и именно ее кувшины с вином были найдены во дворце Нефертити.

Сменхкара и Меритатон явно узурпировали привилегии правителей, но не утруждали себя их обязанностями. Амарнские художники изображали их очаровательной молодой четой в таких же отражающих взаимную любовь позах, в которых так часто изображали Эхнатона и Нефертити. Они очень походили на царственных родителей Меритатон, но, к несчастью, их преследовали неудачи. Самой большой из них было то, что за три года соправительства у них не появилось ни одного ребенка, который мог бы наследовать трон.

Могло ли это стать причиной инцидента, на который так часто ссылаются и который столь чужд нашим моральным и этическим нормам?

Это свидетельство было найдено на фрагменте камня в развалинах Гермополиса. На нем вырезано: «Солнечный домик царской дочери, которую он любит, Анкесенатон-младшей, дочери Анкесенатон и Эхнатона».

Это единственное свидетельство о ребенке Эхнатона от их с Нефертити третьей дочери, родившемся в 1354-м или 1353 году до н. э., и последний дошедший до нас факт из жизни Эхнатона.

Но в египетских царских семьях перед лицом угасания рода такая мера была не просто обычной, а даже желательной для укрепления чистоты крови. Нефертити, которая рожала только дочерей и чья дочь Меритатон не дала наследника Сменхкаре, могла одобрять эту попытку в качестве последнего и отчаянного средства произвести наследника мужского пола для продолжения восемнадцатой династии. Попытка провалилась, родилась девочка.

Однако фрагмент из Гермополиса бросил темную тень на память о великом царе.

В великом дворце случались и другие инциденты, которые вынуждали Нефертити хранить гордое молчание в своем меньшем дворце у стены. Тем не менее так же, как до нее ее свекрови царице Тиу, Нефертити пришлось взять на себя важные обязанности, поскольку Эхнатон был уже достаточно истощен бременем управления государством. На последних скульптурных портретах царь изображен ссутулившимся, апатичным, с трудом сидящим на троне. Он никогда не был физически крепким. Он никогда не стремился конфликтовать ни по поводу себя, ни по поводу Египта. И Сменхкара, мальчик, которого он выбрал своим преемником, в течение своего короткого правления никогда не демонстрировал своей собственной воли.

Но даже если, как предполагается, Нефертити провела несколько месяцев, а может, и несколько лет изгнанной из большого дворца, она никогда не сходила с политической сцены. И всегда за ее стройной гордой фигуркой маячила темная фигура постаревшего, но неукротимого Ая. Он все еще оставался избранником судьбы. Хармхаб был к нему близок, и эти двое сообщали ей обо всех серьезных событиях в Фивах и в Северном дворце.

Это время было тяжелым и для Эхнатона. На него постоянно наседал Хармхаб, требуя разрешения повести своих солдат и вернуть утраченные Египтом земли. Он возражал против усиления веры в Атона и даже предрекал, что, пока в Египте не будет восстановлена вера в Амона, страна будет находиться на краю гибели. Все эти разговоры становились все более неприятными для Эхнатона, который тем меньше желал выслушивать критику по поводу своей веры, чем больше она подвергала опасности Египет. В конце концов затаивший ненависть к Атону Хармхаб поделился своими мыслями с рядом высокопоставленных фиванских жрецов Амона.

Вряд ли он высказывал их Аю или Нефертити, которая оставалась верной религии Эхнатона.

Она продолжала служить богу солнца. В то время как Эхнатон, казалось, отошел в тень, ее образ становился все ярче и отчетливей, до тех пор пока в глазах народа она сама не стала воплощением Атона, что вызывало к ней растущее недоверие в Фивах.

Именно теперь, когда над троном начали сгущаться тучи, сила Ая стала особенно очевидной. Жрецы Амона, втайне поощряемые Хармхабом, начали реорганизацию. Назначения Сменхкары, большую часть жизни проведшего с царем-еретиком в Амарне, было недостаточно для того, чтобы заставить их замолчать. Они не хотели царя, продолжающего жить в Амарне, этом центре ереси, объявленном вне закона. Ай и Рамоз поняли, что нарастает угроза революции.

Сторонников Амона следовало успокоить. Смен-хкаре пришлось покинуть Эхнатона, забыть свою сонную жизнь в Амарне и переехать в Фивы, чтобы расположить к себе жрецов Амона и восстановить порядок в городе.

Сменхкара и Меритатон отплыли в Фивы. Вместе со своим двором они расположились в старом расписном дворце царицы Тиу на западном берегу Нила, в самом сердце оппозиции амонитов. Мы не знаем, кто поддерживал решение об их отъезде, а кто был против. Мы знаем только, что в Фивах симпатичная молодая чета оказалась в окружении врагов.

Ай мог согласиться с этим решением не только с целью успокоить жрецов Амона, но и в надежде вернуть Эхнатона к Нефертити. Ай всегда был на ее стороне, и конечно же ему были известны причины, приведшие к отчуждению между супругами. Мы никогда о них не узнаем, но известные нам факты свидетельствуют о драме.

Сменхкара мог и не быть красивым слабовольным принцем, как нам представляется, когда мы смотрим на его портреты. Потому что даже в Фивах, окруженный врагами, он сохранил некоторую верность учению Эхнатона, вере, в которой его вырастили. Наверняка на него, как позже на Тутанхатона, сильно давили жрецы, вынуждая взять имя в честь Амона. Но Сменхкара и Меритатон до конца сохранили свои «солнечные имена», и Сменхкара сохранил титул, позаимствованный у Нефертити: «Прекрасный, красота Атона».

В действительности они так полностью и не капитулировали перед Амоном. И все же запрещение Амона было слегка ослаблено, потому что именно во время соправления Сменхкары некоторые из прекрасных изделий, произведенных в Амарне, прежде несшие на себе печать Атона, теперь появились с именем Амона.

Жрецам Амона было недостаточно того, что Сменхкара не боролся с амонизмом. Они всеми силами поддерживали неослабевающее сопротивление короне и лично Эхнатону.

Они боролись с мифом – великим царем, который был лишь пустой оболочкой своего былого величия. В течение трех нелегких лет соправления Сменхкары Эхнатон не подавал признаков жизни. Но он был еще жив.

После отъезда Сменхкары и Меритатон он явно воссоединился с Нефертити. Они жили в Северном или в ее дворце. Грустная маленькая царица восстановила подобие власти. Теперь она заботилась об Эхнатоне, была его нянькой и яростной защитницей. На последнем изображении Эхнатона в Амарне он выглядит в два раза старше своего возраста, больным, с изборожденным морщинами лицом. Сгорбившись, он сидит и смотрит в небо, совсем как его отец в последние дни. И теперь Нефертити, как прежде царица Тиу, грустно ухаживала за царем, чьей любовью и вдохновением она была в его молодые годы.