Артур Вейгалл - Эхнатон. Фараон-вероотступник

Когда визирь фараона Птахмос, являвшийся одновременно верховным жрецом Амона, умер, на пост визиря вопреки ожиданиям не был назначен новый верховный жрец. Фараон назначил визирем вельможу по имени Рамос и таким образом разделил светскую и религиозную власть. Этот поступок можно расценить как еще один шаг к ослаблению могущества Амона.

Царица Тиу родила фараону несколько дочерей, возможно также, что она подарила ему и сына. Но если так, он умер в младенчестве, и царственная чета не имела наследника. Вероятно, поэтому Аменхотеп III на десятом году своего царствования женился на принцессе Киргипе или Гилухипе, дочери царя Митанни и, возможно, племяннице вдовствующей царицы Мутемуа.

Принцесса торжественно прибыла в Египет со свитой из 317 фрейлин, но Тиу, похоже, сразу поставила ее на место, поскольку даже в официальном сообщении о женитьбе именно Тиу именовалась главной женой фараона. Вероятно, этот брак служил отчасти политическим целям, как в свое время брак с Тутмосом IV. Не сохранилось никаких записей о детях Гилухипы. Но ее приезд способствовал еще большему усилению чужеземного влияния при дворе и увеличил число тех, кто не испытывал симпатии к старым фиванским богам.

Примерно в 1390 году до нашей эры умер Юаа, старый отец Тиу, и вскоре его супруга последовала за ним. Их похоронили в прекрасной гробнице в Долине царей близ Фив. Если считать, что супруги не принадлежали к царскому роду, то впервые в гробнице такой величины были похоронены люди не царственного происхождения.

Вокруг великолепных саркофагов, в которых положили мумии, разместили огромное количество погребальных даров; среди них было несколько вещей, преподнесенных, очевидно, осиротевшими фараоном и царицей, а также юной принцессой Сетамон и еще одной дочерью, имя которой не сохранилось.

Юаа и его супруга, видимо, пользовались особым расположением при дворе и, как родители правящей царицы, могли требовать к себе почтения. Для нас же они являются в первую очередь дедом и бабушкой великого учителя Эхнатона, о чьем рождении мы собираемся поведать.

Царица Тиу, по всей видимости, подарила своему супругу несколько детей, но лишь на двадцать пятом году его правления появился на свет будущий фараон. Время шло, царица все больше и больше беспокоилась, что не может родить сына, и все истовей молилась, чтобы боги послали ей мальчика.

И по сей день каждая молодая египтянка мечтает выносить сына; те, кто не удостаиваются такой чести, забывают заповеди Магомета и обращают свои мольбы к древним богам.

Автор этой книги сам видел, как молодой крестьянин просил позволить его жене обойти вокруг наружной стены древнего храма, чтобы она могла зачать мальчика. Известна и другая история, когда три молодые женщины, преследуя ту же самую цель, скатывались вниз по постаменту перевернутой статуи Рамзеса Великого.

Конечно, озабоченная подобными проблемами, но более разумная царица Тиу с тоской обращалась то к одному богу, то к другому, обещая им любые дары, если они исполнят ее желание. Похоже, больше всего Тиу доверяла Ра-Хорахти-Атону, и, возможно, она обещала ему, что если у нее родится сын, то она посвятит его этому богу.

Скорее всего, маленький принц появился на свет в царском дворце в Фивах, расположенном на краю пустыни у подножия западных гор. Как мы уже говорили, это было просторное здание, воздушное и богато украшенное. Потолки и полы представляли собой живописные панно с изображениями животных, дикие быки бежали по заросшим тростником болотам, под ногами царя, и множество разноцветных рыб плавало в воде. Вверху, над его головой, стаи белых попугаев носились по голубому небу, и дикие утки, казалось, вылетали из раскрытых окон.

Через дверные проемы можно было увидеть сад, где росли диковинные цветы, с восточной стороны дворца сверкало огромное рукотворное озеро, окруженное деревьями азиатских пород.

Трудно найти в мире места столь же прекрасные, как те, в которых располагался дворец. Здесь можно было сидеть часами, наблюдая за тем, как играет свет на вершинах, где розовые и желтые отблески на камнях чередовались с полосками синих и пурпурных теней. От полей, раскинувшихся сегодня вокруг развалин дворца, в тех местах, где размещались некогда роскошные царские сады, и поныне остается ни с чем не сравнимое ощущение красоты и радости.

Солнечный свет и бодрящий ветерок пробуждают в человеке чувство полноты жизни. Поистине, этот дворец был подходящим местом рождения для фараона, который научил свой народ понимать красоту природы.

Маленького принца назвали Аменхотепом (только на седьмом году своего правления он принял имя Эхнатон), или, в греческом варианте, Аменофисом, «мирным Амоном», в честь его отца. Но хотя таким образом и подчеркивалось превосходство Амона, все-таки покровителем мальчика считали гелиопольского бога.

В то время как великолепный царский двор ликовал по поводу рождения будущего повелителя, жрецы Амона-Ра с подозрением смотрели на младенца, которому было суждено в будущем стать их господином. Жрецы продолжали требовать безоговорочного подчинения жестким древним обычаям и отказывались удовлетворить стремление людей к более свободному толкованию религиозных догм.

Чтобы противостоять растущему влиянию Ра-Хорахти, возможно, потребовались бы более серьезные меры, если бы не тот факт, что Ра являлся также ипостасью Амона и отождествлялся с ним под именем Амон-Ра. Первоначально бог Амон был не чем иным, как местным фиванским божеством. Когда фараоны Восемнадцатой династии возвысили его до положения государственного бога всего Египта, жрецы сделали его культ приемлемым для различных провинций, отождествив его с Ра, солнечным богом, которому в той или иной форме поклонялись в любом храме и который занимал важное место во всех мифологических системах. Амону-Ра вполне могли возносить молитвы и солнцепоклонники Сирии и Нубии, поскольку почти все народы в то время почитали солнце, дарившее тепло и свет.

Вероятно, некоторые наиболее дальновидные придворные, которые пытались исподволь подорвать могущество жрецов Амона и начали проводить в жизнь свои планы религиозного и политического освобождения, постарались разорвать эту существовавшую в сознании людей ассоциацию Амона с солнцем, поскольку только благодаря ей культ Амона мог процветать где бы то ни было, кроме Фив.

Легко догадаться, что со своей стороны жрецы стремились всячески подчеркнуть связь их божества с Ра; они знали, что только гелиопольский бог может на равных соперничать с Амоном и стать достойным орудием в руках тех, кто хотел бы свергнуть их фиванское божество. Верховному жрецу Ра в Гелиополе предложили, и, возможно, весьма настоятельно, занять почетную должность второго жреца Амона в Фивах [5], что ставило его в подчиненное положение по отношению к верховному фиванскому жрецу.