Ирвинг Стоун - Происхождение

– Ах, Гукер, впереди у вас счастливое время, заполненное творческой активностью, – воскликнул Чарлз. – Со временем Ботанический сад Джозефа Гукера в Кью станет одним из прекраснейших в мире.

В ответ Гукер тихо рассмеялся:

– К этому я и стремлюсь. Мне хочется, чтобы вы могли гордиться мною.

Спустя два дня он посетил лекцию Гексли о тяжелейших условиях жизни безработных в Ист-Энде. Ученый подверг суровой критике политику имущих, пренебрегающих нуждами неимущих сограждан, которые продолжают прозябать в нищете и голоде.

– Все мы за социальную справедливость, против крайней нищеты, но именно ваша деятельность приносит плоды. Ваш голос, я уверен, будет услышан, – сказал Чарлз, обращаясь к Гексли, когда они выходили из зала.

Потом они вместе приняли участие во встрече прогрессивных преподавателей средних школ, на которой Гексли рекомендовал включить изучение естественных наук в программу закрытых частных средних школ. Лайель развивал ту же идею в более влиятельных кругах. Во время чаепития у Лайелей на Харли-стрит хозяин попросил Чарлза прислать ему гранки "Изменения", и он обещал выслать первый же оттиск.

Вернувшись в Даун-Хаус, Чарлз не раз спрашивал себя, почему правка не приносит ему никакого удовлетворения, – ведь он работал над книгой с таким упоением. А тут недели оборачивались месяцами, а дело не близилось к концу.

В мае Эмма с дочерьми съездила в Кембридж повидаться с Джорджем и Френсисом и посмотреть лодочные гонки. Братья ожидали их в своем общежитии. После обеда прошлись все вместе по городу, осмотрели прекрасные каменные здания колледжей. На следующее утро наняли экипаж и проехали три мили до реки, где и расположились, чтобы наблюдать за состязаниями гребцов. Это было прекрасное зрелище: двадцать лодок медленно приближались к месту старта, гребцы – как на подбор симпатичные, атлетически сложенные юноши в разноцветных спортивных костюмах. Прозвучал выстрел стартового пистолета, и зрители ринулись по тропинке вдоль трассы, вслед за лодками. Река Кем не могла вместить по ширине больше одной лодки, так что, если задней случалось врезаться в идущую впереди, та была вынуждена уступать ей дорогу, прижимаясь к берегу. После гонок пили чай в комнате Джорджа: подали рыбу, отбивные котлеты и пирожные. Следующие два дня они провели в хлопотах, завтракали у Френсиса, а ленч, обед и прочие угощения заказывали на кухне Тринити-колледжа. В последний вечер перед отъездом неожиданно потеплело, так что все съездили в Эли и посетили местный собор, славящийся своими размерами.

Вскоре, удостоверившись, что Чарлз отлично себя чувствует и дома все образцово налажено, Эмма позволила себе отдохнуть и отправилась в столь редкий для себя "отпуск" в Равенсбурн, отстоявший на шесть миль к северо-западу от Дауна. Она любила этот тихий городок отчасти и потому, что летом дожди здесь преимущественно шли по ночам. Она взяла с собой книгу с забавным названием "Свадьба в Ланкашире, или мораль Дарвина" и читала ее в дороге. В одном из писем домой она писала: "Мораль ясна и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять ее: ради женитьбы на богатой, но больной и сварливой девице неразумно отказываться от счастья любви с хорошенькой, здоровой, но бедной девушкой. Следовало бы представить все иначе: герой отказывается от счастья любви с красивой, но больной девушкой и женится на здоровой, к которой он не испытывает никакого чувства. Книга эта настолько скучна, что недостойна даже деревенской библиотеки".

Дома все шло своим чередом, и это радовало Чарлза. С утра до вечера он работал, уединившись в своем кабинете. Летом в Лондоне прошли прощальные выступления одной из знаменитых актрис Англии – Кейт Терри. Она покидала сцену в связи с замужеством. Вернувшись в Даун-Хаус, Эмма съездила на несколько спектаклей с ее участием. В этих поездках Эмму сопровождали дочери. Шесть миль до ближайшей станции в Бромли проезжали в открытом экипаже, запряженном парой небольших, но быстрых серых лошадок. Каждый раз возвращались ночным поездом, и так как погода стояла на редкость хорошая, а небо было усыпано звездами, то эти обратные поездки со станции доставляли всем особое удовольствие. Они составляли основное содержание того, что Генриетта описывала как "почти неслыханно легкомысленный образ жизни, которым наша мать наслаждалась наравне с нами".

По мере получения оттисков из типографии Чарлз отсылал по одному экземпляру Лайелю и Асе Грею в Бостон. Особенно радовала его глава о пангенезисе и наследственности. В этой связи он писал Асе Грею: "… что это? Мечта сумасшедшего или мечта, достойная внимания науки? В глубине души я уверен в том, что она несет в себе великую правду".

Алфред Уоллес опубликовал работу о половом отборе у птиц и продолжал отговаривать Чарлза от публикации работ на тему о происхождении человека. Однако в конце концов он смирился с невозможностью добиться своего и сказал:

– Работа над этой проблемой прославит вас, но с таким предметом должно обращаться осторожно.

Замечание Уоллеса навело Чарлза на мрачные размышления. Да, с этим предметом надо быть предельно осторожным – это известно ему лучше, чем кому-либо другому. И разве он закрывает глаза на то, какой неистовый отпор встретит его точка зрения, разве он не представляет себе заранее, что голоса оппонентов смолкнут ох как не скоро? Но вот насчет "деликатности" обращения с предметом (ведь именно на это и намекает, кажется, Уоллес) тут он не согласен: там, где речь идет о поисках истины в вопросе об эволюции природы, нет места "осторожности". Либо устанавливаешь наличие фактов и описываешь их так, как они есть на самом деле, либо вообще отказываешься от дела. Он знал наверняка: небеса над ним разверзнутся.

Каковы бы ни были сомнения, одолевавшие его по поводу того, как примут книгу, они исчезли, когда он получил письмо от Лайеля, уехавшего в Париж на выставку. Туда же отправился и Гукер, в чьи обязанности входила экспертиза ее ботанической секции. Лайель писал: "Хочу сказать Вам, что считаю за честь для себя возможность читать Вашу работу до ее опубликования. Она выходит далеко за пределы того, что я ожидал, как по количеству оригинальных наблюдений, так и по разнообразию материала, собранного из множества источников, который будет способствовать истинному пониманию Вашей книги "Происхождение видов", чего, я полагаю, не случилось бы, будь новая книга Вашим первенцем".

Эти несколько строк несказанно ободрили Чарлза. В конце октября состоялся традиционный осенний аукцион Джона Мэррея. Он объявил, что напечатает полторы тысячи экземпляров, тысяча двести шестьдесят из которых были заказаны заранее владельцами книжных магазинов к радости издателя и автора.