Ирвинг Стоун - Происхождение

Раздались дружные аплодисменты. Лайель сиял. Хотя Чарлз был всего на двенадцать лет его моложе, он стал для него чем-то вроде сына.

– Поднимаем паруса – и в "Атенеум". Этот успех надо отпраздновать!

До этого Чарлз ни разу не бывал в клубе, основанном сэром Вальтером Скоттом и Томасом Муром в 1824 году. Особняк на северо-восточном углу улицы Пэлл-Мэлл был в этот поздний час почти безлюден. Чарлз походил по роскошным комнатам, заглянул в богатейшую библиотеку на втором этаже. После нескольких рюмок бренди, перед тем как портье объявил: "Время закрытия, джентльмены!", Лайель доверительно наклонился к Дарвину:

– Чарлз, вы теперь вхожи в Общество, и мне хочется сразу же дать вам серьезный совет.

– Я весь внимание.

– Не соглашайтесь ни на какой официальный научный пост, если этого можно избежать, и никому не говорите, что такой совет вы получили от меня Сам я боролся со своим президентством, этим ужасным бедствием, пока хватало сил. Работайте только на себя и на науку многие годы и не принимайте прежде времени никаких официальных почестей. Есть люди, которым эти обязанности помогают: без них они попросту не могут работать. Вы к их числу не принадлежите.

К тому времени, когда Чарлз вернулся в Кембридж, семестр уже начался. Он получал приглашения на многочисленные встречи, нередко устраивавшиеся в его честь. Одна такая встреча состоялась у Адама Седжвика, считавшего своим долгом отплатить за гостеприимство, оказанное ему в Маунте, другая – у Джорджа Пикока, только что избранного профессором астрономии, который вместе с Генсло в свое время рекомендовал его в качестве судового Натуралиста на "Бигль". У Седжвика Чарлз засиделся далеко за полночь, в остальных случаях он взял себе за правило уходить не позже десяти, с тем чтобы иметь возможность еще пару часов поработать над "Дневником" перед сном.

Преподаватели начали все чаще заходить к нему на квартиру на Фитцуильям-стрит, чтобы познакомиться с коллекциями. Он объяснял им, что в настоящий момент занят тем, что пытается осмыслить свои зоологические находки.

– Пресмыкающихся и ракообразных согласился посмо" треть в Лондоне Томас Белл, а ископаемые кости – Ричард Оуэн. Птицами обещал заняться Джон Гулд. А сегодня утром мне сообщили, что Леонард Дженинс согласен поработать с моими рыбами. Если бы только мне удалось раздобыть достаточно денег для цветных иллюстраций, каждый из них, надеюсь, выпустил бы по книге по итогам своих исследований.

– Дарвин, разрешаете ли вы читать ваш путевой дневник? поинтересовался старший декан. – Мне бы очень хотелось перелистать хотя бы несколько страниц.

– Вы окажете мне честь. Пойдемте, я вам его дам.

Через час Чарлз оторвался от своей работы, заметив, что декан смотрит на него глазами, полными удивления.

– Кто бы мог подумать, что человек, "который ходил хвостом за Генсло" и всего каких-нибудь пять лет назад собирал окрестных болотных жаб, оказывается, умеет писать как бог!

Чарлз покраснел. Когда вечером следующего дня он появился в профессорской, его приветствовали как знаменитость. Все это, конечно, вскоре дошло до Генсло. За завтраком в ближайшее же воскресенье профессор, перед тем как отправиться в церковь, мягко спросил: – Вы хорошо себя чувствуете в колледже Христа, не так ли?

– Чрезвычайно. Здесь поразительные люди.

– А не думаете ли вы, что захотите к ним присоединиться? Получив постоянную работу – преподавание, лекции? Будущее длится долго, и человеку необходима опора. Лучшей, чем эта, не сыщешь.

Чарлзу показалось, что ему нечем дышать.

– А вы считаете, что они согласятся? Генсло улыбнулся:

– Может быть, и не завтра утром, когда прозвенит восьмичасовой звонок. Но позже, когда будут опубликованы "Дневник" и работа по геологии Южной Америки. Человек, который пишет книги, делает это главным образом затем, чтобы учить других. Впрочем, поговорим о чем-нибудь другом – о тех книгах по зоологии, которые вы замыслили. Почему бы вам не обратиться к министру финансов с просьбой о дотации? В конце концов издание было бы завершением той работы, которая велась на корабле королевского флота. Геологическое общество, со своей стороны, вас поддержит, не говоря уже о Седжвике, Пикоке и обо мне. Пожалуйста, отбросьте свою застенчивость. Попытайтесь.

Узнав о скором отъезде Чарлза в Лондон, президент колледжа пригласил его на обед. В профессорской собрались все четырнадцать преподавателей и профессора Генсло и Седжвик.

– Прошу почтенное собрание разрешить почать эту бутылку, – громогласно объявил Седжвик. – Полагаю, что для данного случая мы все предпочитаем бордо?

Чарлз заметил явную перемену в настроении собравшихся, Ему торжественно преподнесли сигару, которую он закурил. Эту привычку он перенял у гаучо в пампасах. Президент колледжа в официальной позе встал у камина.

– Мистер Дарвин, не будете ли вы так добры подойти сюда?

Глаза всех присутствующих устремились на Чарлза. Он пересек комнату и остановился прямо перед горящими углями

– Мистер Дарвин, в качестве номинального главы колледжа, со всей откровенностью обсудив вопрос со своими коллегами, я пришел к выводу, что ваша работа на протяжении пяти лет, истекших с тех пор, как вы покинули сии величественные стены, дает вам право на получение сте-мени магистра. Это вовсе не почетная степень. Ее нужно было заслужить, и, по нашему мнению, вы ее заслужили. Завтра в помещении ученого совета вам будет вручен диплом.

На глаза Чарлза навернулись слезы.

– Это честь, о которой я не смел даже мечтать. Я дорожу вашим лестным мнением обо мне и буду стараться оправдать его.

Чарлза дружески хлопали по спине, заказали еще вина и выпили за его здоровье.

На следующее утро, упаковывая дорожные корзины, он получил официальное уведомление от секретаря университета. Степень магистра, как оказалось, дают вовсе не бесплатно. Ему надлежало уплатить государственной казне шесть фунтов стерлингов в виде гербового сбора и еще пять фунтов четыре шиллинга и шесть пенсов старшему проктору университета. Чарлз с кислой миной заметил Генсло:

– Хорошо будет, если мне удастся возместить эту сумму за счет гонорара от двух моих книг.

Порой Эразмом овладевала жажда деятельности. Часами подыскивая жилье для Чарлза, он обшарил всю округу: поднимался и спускался по бесконечным лестницам, придирчиво осматривал одну квартиру за другой, чтобы тут же отвергнуть ее как не соответствовавшую требованиям брата. Понадобилось несколько дней усердных поисков, прежде чем они нашли то, что хотел Чарлз. Это была квартира над лавкой на Грейт Мальборо-стрит в доме No 36, всего в двух шагах от Эразма. Из пяти комнат на Мальборо-стрит выходили две, на окнах там висели голубые занавески, оставшиеся от прежнего жильца. Хозяин запросил за квартиру около ста фунтов в год. Чарлз подписал бумагу, заплатил двухмесячный аванс. Его беспокоило только, что покупка мебели может обойтись чересчур дорого.