Виктор Хелемендик - Всеволод Вишневский

Так пронеслись шквалом годы борьбы. К началу мирного строительства моряков-фронтовиков уцелело немного…»

Он берется за перо, чтобы исполнить долг памяти: сохранить для потомков хотя бы частицу подвигов моряков. «Я излагаю только те события, участником или близким свидетелем которых был сам». Таким образом, в предисловии подчеркивается, во-первых, документальность рассказов, а во-вторых, их автобиографичность. Чаще всего повествование ведет сам автор, иногда в этой роли выступают бывалые моряки, как, например, рулевой Сагура (боевой друг Вишневского по Волжской военной флотилии), начинавший очередную быль так: «Если у вас есть охота послушать меня, то я расскажу, как однажды наша подлодка „Акула“ делала выбор между двумя смертями…». Такой прием усиливал достоверность повествования, эмоциональную силу его воздействия.

Ранние произведения Всеволода Вишневского некоторые исследователи называют документальными рассказами, другие — очерками. С нашей же точки зрения, это своеобразные воспоминания-репортажи — уж очень в них силен «эффект присутствия» автора, ярко выражено его активное участие в описываемых событиях.

В основу рассказа «Бронепоезд „Грозный“», например, положен конкретный эпизод из боевой биографии Вишневского. И фамилия командира бронепоезда подлинная, и автор рядом с другими бойцами отстреливается от наседающих белых, роет насыпь руками и укладывает шпалы вместо взорванных рельсов. Вишневский не прячет свои чувства, свое авторское «я» — оттуда, из лета 1919-го, он словно ведет репортаж.

Стремление автора во всей подлинности донести до читателя факты истории, сообщить время и место действия, названия или номера частей и отрядов, настоящие фамилии бойцов и командиров явственно и в рассказах! «Задание выполнил», «В боях на суше», «Красные моряки в тылу Врангеля», «Бушлат матроса Семененко», «К белым с подпольными», «В кольце произвола».

Однако в это время написаны и другие произведения (их меньше), которые в полном смысле слова можно назвать рассказами — пусть и на документальной основе.

В рассказе «Как дрались балтийцы» сражается, погибает Моряк — борец за осуществление революционной воли народа, один из массы таких же моряков. Это была, пожалуй, первая попытка Вишневского ввести в литературное произведение в качестве героя коллектив.

Рассказ начинается эпически:

«Ходили слухи, что их было пятьсот, тысяча, две. Никто определенно все-таки не мог сказать, сколько их было, но я думаю, что их было только триста… Их звали разно: жители — „флотскими солдатами“, красноармейцы дружески — „братвой“, а враги — „водяными чертями“.

Официально они назывались Балтийский экспедиционный отряд…

Боевой дух их был неиссякаем. Можно было подумать, что в каждом из них внутри находится какой-то особенный мощный аккумулятор энергии.

Казалось, что потери не отражаются на них. Их осталась половина, но каждый дрался за двоих…»

Так они шли и шли до конца, до последнего боя при переправе через реку Белую. Матросы выполнили задание, но попали в западню и все до одного погибли.

Спустя несколько лет Вишневский напишет рассказ «Гибель Кронштадтского полка» (1930), затем — «Оптимистическую трагедию», и в каждом из этих произведении тема самопожертвования во имя победы будет решена по-новому. На хранящемся в архиве оригинале другого рассказа («Вместе с буденновцами») есть приписка рукою автора — «Впоследствии — эпизод Первой Конной». Вообще последовательное развитие одной и той же темы или сюжета — характерная черта творческого метода Вишневского. Однако он «не просто повторяет, как справедливо заметил Петр Вершигора, полюбившуюся ему тему, характер, конфликт, расширяя объем или охват событий, но, как бы двигаясь по спирали, вновь и вновь и, главное, под иным творческим ракурсом разглядывает глубоко заинтересовавший его жизненный факт».

Первые рассказы Вишневского после их публикации почти не были замечены критикой. Лишь журнал «Юный пролетарий» и газета «Красная звезда» откликнулись заметками библиографического характера:

«Пожалуй, можно поставить в вину автору чрезмерную протокольность изложения, слишком сухую газетно-репортерскую фразу, но все эти недостатки: искупаются несомненной искренностью и правдивостью повествования: бронепоезд, вывезенный находчивыми моряками по шпалам, заменившим им рельсы, из-под неприятельского огня; героическое наступление Балтийского экспедиционного отряда на Колчака, стоившее жизни всем его участникам, — все это подлинно наше недавнее прошлое».

Ранние литературные произведения писателя, как правило, содержат в себе зерна как будущих его достижений, так и неудач. И у Вишневского некоторые рассказы явились как бы заготовками для соответствующих эпизодов «Первой Конной», киносценария «Мы из Кронштадта», причем таких эпизодов, где героическому неизменно сопутствует трагическое. Стремление отображать острые конфликтные ситуации и быт, воссоздавать характеры и строить диалоги, творческие искания и издержки — словом, все, что называется литературной учебой, наличествовало в первых сборниках его рассказов.

Однако ни журналистика, ни литература не поглотили Вишневского в эти годы полностью, он продолжает профессионально совершенствоваться в военном деле и за несколько лет самостоятельно осваивает программу Военно-морской академии РККА, а с декабря 1924 года активно участвует в работе Военно-морского научного общества. Видимо, его способности к исследовательской и преподавательской работе были замечены, так как летом 1926 года руководство академии поручило ему подготовить специальный курс для слушателей ВМА — «Работа печати в военное время».

Как обычно, перед началом нового для себя дела Вишневский принимается за изучение первоисточников, не пренебрегая и самыми древними по времени написания. (Итогом одного такого исследования, в частности, явилась статья, напечатанная в двенадцатом номере «Красного флота» за 1926 год под заголовком «Военная политработа в древние и средние века».) Надо учесть, что в двадцатые годы книг по истории и теории печати было мало, а посему для подготовки курса Вишневский вынужден был обращаться не только к русским, но и к зарубежным источникам.

Черновые наброски — 234 страницы убористого текста — свидетельствуют о том, что тогда же Вишневским была задумана специальная книга по журналистике, в основу которой легли бы лекции о роли печати во время войны, прочитанные в ВМА.

Вначале дается широкий исторический обзор: возникновение печати, ее роль в войнах, которые вело человечество. Специальный раздел — о газетах, плакатах, листовках, воззваниях, прокламациях времен гражданской войны. Особое внимание автор обращает на задачи контрпропаганды, выделяя при этом необходимость изучения социальных, религиозных, культурно-бытовых и прочих особенностей противника. Сохранились и другие материалы, относящиеся к теме «Печать и война», — расширенные конспекты лекций, отдельные выписки, знакомство с которыми дает представление о том, как Вишневский понимал ключевые проблемы журналистики: специфику жанров печати, оперативность, точность, документальность и т. п. Вот, например, как звучат тезисы лекций для слушателей Военно-морской академии: