Наталья Баранова-Шестова - Жизнь Льва Шестова. Том 2

Одновременно посылаю вам корректуру, которую я просмотрел. Я всюду вычеркнул «etconvertaturetsanemeum», так как в статье об этом мало говорится, и я таким образом избегаю /.?./ сомнительной интерпретации (18.05.1928).

Переговоры с Шнейдером и Руофом уже закончены, так что издательство Шнейдер уже на следующей неделе начнет посылать в типографию переведенные главы. Сердечно благодарю вас за дружескую помощь (18.05.1928).

Наша беседа, которую я хотел бы продолжить, дала мне надежду на более глубокое взаимопонимание, чем я поначалу ожидал. Хочу уверить вас, что ваше слово для меня много значит и что я благодарен за все, что я получил. (От Шаделина, 27.10.1928)

Для меня было большим событием услышать вчера ваш доклад о Толстом. Мне хотелось лично вас поблагодарить. Но я узнал от моего друга проф. Спосси (?), что вас уже нет в Цюрихе. Очень жаль, что я не знал раньше о вашем приезде; Мартин Бубер часто о вас говорил и ваша работа в Креатур «Wis- senschaftundfreieForschung» произвела на меня сильное впечатление. Я врач, психиатр. Уже много лет изучаю миссологов (?), их отказ от нашего, моего знания. По ту сторону катастрофы лежит тот чистый опыт, который может нас чему-нибудь научить. Ваш жизненный труд для меня большая помощь, и я с радостью и благодарностью приобрету ваши книги, появившиеся по-немецки.

Ортега-и-Гассет, известный испанский философ, автор книги «Восстание масс».

Нет, философия — рефлексия.

Я был рад, что ваша красивая и важная книга появилась в достойной форме… Читая ее, я снова почувствовал глубокое родство с моими мыслями, в особенности с теми, которые я высказал в докладах о религии и философии, один из них я отдаю в печать. Этот доклад вошел в маленькую книжку «UberdieSchwelle» (первый том моих «RedenundSchriften»), которую я вам пошлю, как только она выйдет. (От Бубера, 10.06.1929).

Сердечное спасибо за ваше дружеское письмо. Я радуюсь тому, что именно вы при чтении моей книги почувствовали «родство наших мыслей». Это ведь самое драгоценное, что мне довелось от вас услышать. Ведь даже /.?./ философы и теологи почти всегда враждебно настроены не только по отношению к тому, что я пишу, но и к самой возможности и допустимости вопросов, которые я поднимаю в своих книгах. Поэтому для меня еще более ценно, что человек с таким глубоким проникновением в суть вещей, как вы, нашел в моей книге что-то такое, чего еще не увидел в своих странствиях по областям, не открытым, и, возможно, никогда окончательно не откроющимся (15.06.1929)

Уважаемый друг и «антипод»! Что вы обо мне думаете, ведь до сих пор я ни одним словом не отозвался на столь дорогой для меня подарок — вашу новую книгу «На весах Иова», которая прибыла сюда уже довольно давно. Я предполагаю, что вы обо мне не думаете ничего дурного, мы ведь очень быстро отстранили внешние условности и установили близкие личные отношения. Вы знаете, как серьезно я отношусь к вашим попыткам для себя и для всех нас открыть такой Божий Мир, где можно по-настоящему жить и умереть, хотя ваши пути никогда не смогут стать моими. Но мысли, которые — как и у вас, — исходят из глубокой личной потребности, я воспринимаю не менее серьезно, чем свои мысли, про которые могу сказать, что они для меня абсолютно необходимы. Все это я говорю, хотя еще не мог прочесть ни одной страницы вашей книги: я отложил ее, как и описания, посвященные мне 8 апреля. (От Гуссерля, 3.07.1929).

Наконец мне удается выразить вам мою сердечную благодарность за вашу книгу «На весах Иова». Я был рад найти в ней — в соединении с новыми дарами — ряд ваших разрозненных работ, которые для меня очень дороги. Особенно я люблю статью «Pascal Philosophie» и многие места из «Wagnisseund Gehorsam». Мое восхищение последними сочинениями Толстого «Хозяин и работник» и «Смерть Ивана Ильича» получило неожиданное подтверждение благодаря вам. Я много лет питался Достоевским, находя в нем отдых. Я люблю вашу манеру писать и никогда не перестану читать ваши книги. В них звучит что-то властное, какое-то предупреждение, с которым философия должна считаться. Ваше присутствие в философии дает мне силы и утешение; оно является призывом к богопознанию. И здесь у нас с вами были бы те же противники. Я люблю все то, что привлекает и вас. Никогда не забуду, что именно вы проповедуете нам «только верой». Но все же и новая ваша книга не может привести меня к полному согласию с вами. Вы отстраняете философию и указываете на мир Библии, но оттуда надвигается темная грозовая и огненная туча. Я хорошо знаю, и это действительно так, — всякий ответ может быть дан нам только как вопрос. Не напрасно крест стоит в сердце нашей веры. И все не около ли креста спасение и мир? (От Шеделина, 1.08.1929).

Вера Николаевна Бунина, жена писателя.

Г.Адамович. Странствования по душам. — «Последние Новости», 28.08.1930.

Joseph et Jean Baruzi (Барюзи). Jean Baruzi (1881–1953) опубликовал большой труд «Saint Jean de la Croix et le probleme de I'experience mistique».

Принуждаемый (см. стр.45).

Мне было бы любопытно узнать, Лев Исаакович, над чем вы работаете. О «принуждении»? Жаль, что вы из-за этого хотите так долго оставаться в Париже (10.07.1929).

Речь идет, без сомнения, о писателе Анри Массисе. Его статей о Шестове найти не удалось.

22 явваря 1930 г.

Фриц Лвб (см. стр.95). Устроить доклады в Базеле и Фрейбурге не удалось.

Меня радует ваше намерение написать что-нибудь о моих книгах; я, конечно, жалею, что вам дают так мало места. Было бы очень интересно, если бы вы написали о том, что я написал о Гегеле, додумавшем до конца философию Канта. Вообще же я предпочитаю не высказывать каких-либо желаний касательно вашей рецензии. Прочту ее с большим интересом и обдумаю все, что вы скажете (16.02.1930).

А.С.Пушкин. Ответ анониму. (1830).

Раймунд Шмидт, издатель журнала «Форум Филозофикум». Статья Лазарева о Джемсе в этом журнале, вероятно, не появилась. Она была опубликована в журнале «Путь» № 35 (сентЛ932) под заглавием «Философская судьба Вильяма Джемса». Французский перевод статьи вошел в книгу: Adolph Lazareff. Vie et connaissance. Paris, "Vrin", 1948.

Я прочел в первом номере «Форума» продолжение ваших размышлений и нашел в них вас и вашу основную идею, и то, что так привлекает меня в ней, — вашу блестящую и парадоксальную манеру, которая является особенностью вашего языка, и стилизацию мысли, которая чувствуется сквозь перевод. Что до меня, то я полагаю, что последнее слово философии — это сознание, что жизнь не может быть ею задавлена. Жизнь начинается там, где кончается философия. Я, кажется, уже писал вам, что определяю жизнь, как «то, что не поддается познанию». Упоминание об этом может поазать вам, с каким внутренним сочувствием читал я ваш афоризм XV. Я особенно оценил неожиданность размышлений о том, что Сократу не нужно бессмертия души.