Каринэ Фолиянц - Сентиментальные прогулки по Москве

Каменный храм вместо древнего деревянного появился в середине XVII века. Церковь Воскресения в Барашах – одно из самых оригинальных произведений барокко середины XVIII века в Москве.

Удивительно, что находится она возле дома Апраксиных-Трубецких. Как часто бывает, случайное соседство оказалось куда более многозначительным, чем многие продуманные до мелочей ансамбли. Церковь относится к совершенно чуждому древнерусской архитектуре типу базилик. Дворцовый облик храма, окруженного некогда открытым гульбищем, прекрасно гармонирует с вычурными формами и богатым декором «дома-комода».

Шереметевы – фамилия известная и значительная для истории государства Российского. Нет в истории нашего государства события, к которому так или иначе не были бы причастны Шереметевы.

История Смутного времени, «семибоярщина», – связаны с именем Федора Ивановича Шереметева. Фельдмаршал Борис Петрович Шереметев навек соединен с петровским временем. А «кусковские гуляния» Петра Борисовича Шереметева! А театр Николая Петровича! А благотворительность Дмитрия Николаевича... За каждым именем стоит целый мир свершений, радости, отчаяния... За каждым именем – отрезок истории. Есть улица Шереметевская и графский переулок, названный в честь Шереметевых. Эта улица и переулок названы так потому, что находятся на землях, принадлежавших шереметевскому роду.

А вот история любви особенно помнится одна: графа Николая Петровича Шереметева и замечательной крепостной актрисы Прасковьи Ивановны Ковалевой-Жемчуговой, ставшей его женой.

Эта любовь связана с московской усадьбой Останкино , где был театр крепостных, улицей Прасковинская в Останкино и аллеей Жемчуговой в Кусково.

Есть и еще одно место в столице, связанное с этой историей любви, – это церковь Симеона Столпника , что за Арбатскими воротами (улица Поварская, дом №5 ), где тайно венчались граф и его крепостная. Ныне церковь оказалась на стыке этой улицы и Нового Арбата.

Как же начинался этот необыкновенный роман?

Прасковья Ивановна Ковалева (Жемчугова) родилась в деревне Березники Юхотской волости Ярославской губернии 31 июля 1768 года. В семье Параша была старшей. Отец – крепостной кузнец Шереметевых Иван Степанович Ковалев – был известен на всю округу как замечательный мастер своего дела, а также как любитель принять стопку-другую, а потом покуролесить.

В восемь лет в судьбе крепостной девочки произошел крутой поворот – ее взяли на воспитание в подмосковное имение Шереметевых – Кусково, под наблюдение одной из графских приживалок, княгини Марфы Михайловны Долгорукой. В господский дом Парашу определили за отличные вокальные данные, с тем, чтобы подготовить ее для поступления на сцену музыкального театра графа Шереметева. Под руководством первоклассных наставников крестьянская девочка быстро освоила музыкальную грамоту, игру на клавесине и арфе, пение, выучила французский и итальянский языки. Обладая большими музыкальными способностями и хорошим голосом, она с успехом начала выступать на театральной сцене под именем Прасковьи Жемчуговой.

И вот, с одиннадцати лет она на сцене.

Сначала были небольшие выходные роли. Но вскоре Параша стала превращаться в настоящую актрису. Ей еще не исполнилось одиннадцати, когда она с блеском выступила в опере Гретри «Опыт дружбы». А в тринадцать лет эта хрупкая девочка исполнила с необычной убедительностью, силой и глубиной партию Луизы из драмы Седена «Беглый солдат» на музыку Монсиньи.

Тогда-то, очевидно, эта артистка-подросток и привлекла внимание сына графа, Николая Петровича. Любовь к музыке и совместные занятия сблизили их. Граф не мог не разглядеть в пробуждающемся даровании будущую славу своего театра...

Здесь надо сделать небольшое отступление и заметить, что вообще судьба актрис крепостного театра была ох какая несладкая! «Тансерки», которые могли бы стать украшением самой блестящей сцены, часто становились простыми наложницами барина. Для хозяина и его гостей театр превращался в «храм наслаждений» с «юными нимфами Терпсихоры». Так, например, у известного театрала той поры князя Н. Б. Юсупова во время спектакля танцовщицы иногда по знаку своего владельца сбрасывали с себя одежды и танцевали нагими. О балетной труппе князя, не без веских к тому оснований, говорили как о его гареме...

Совсем по-иному обстояло дело в театре Шереметевых. Актеров содержали прилично, платили им жалованье. Граф Шереметев не продавал и не покупал крепостных артистов, для пополнения театрального штата ему вполне хватало своих вотчин. И уж тем более никто не устраивал из этого театра «храма наслаждений».

Однако за девушками, игравшими на сцене, велось особо «крепкое смотрение», «чтобы все было тихо и смирно». Никто не имел права встречаться с актрисами, писать им письма.

Парашу Ковалеву никогда не бранили, разрешали ей свободно вести себя... Конечно же, молодой граф Николай Петрович относился к ней не как к крепостной, а как к одаренной девушке, причастной к миру искусства.

Николай Петрович Шереметев, родившийся в 1751 году, получил блестящее образование. Он занимался в Лейденском университете, изучал постановку театрального дела, музыку, общался с деятелями европейской культуры. В его бумагах был обнаружен автограф Генделя. Есть свидетельство, что он знал великого Моцарта и даже помогал ему материально.

Граф Николай Петрович понимал, что долг истинных аристократов – нести в народ просвещение, культуру. И еще он усвоил, что жестокость и тщеславие проистекают оттого, что многие господа не понимают: люди все равны перед Богом и графский титул – еще не основание для гордости.

Да, у других господ – актеры рабы, покорные слуги, зависящие от капризов хозяев, а у Шереметевых их величают полными именами. Не Парашка Ковалева, а Прасковья Ивановна. Не Танька Шлыкова, а Татьяна Васильевна! Мало того: именно Николай Петрович сам придумывает «драгоценные» фамилии: Гранатова, Алмазова, Жемчугова...

Вернувшись из-за границы, молодой граф занимается судьбой отцовского театра. Он и музыкант, и строитель, и учитель актерам... Правда, характер у него непростой, вспыльчивый – под руку ему не попадайся!

В сердцах, рассердившись на что-нибудь, вскакивал он на коня – и мчался во весь опор! Недаром на гербе у одного из «шереметевских львов» была надпись: «Не ярится, но неукротим!»

Но тот же молодой граф был заботлив, ласков, мог сам принести заболевшему актеру лекарство...