Алексей Булыгин - Принц в стране чудес. Франко Корелли

1971 год был очень важен для Корелли. Во-первых, ему в этом году исполнилось пятьдесят лет, каковая дата, если учитывать неразбериху в датах его рождения, разумеется, широко не отмечалась. Во-вторых, в этом году был нарушен долгий перерыв в дебютах. К сожалению, нельзя сказать, что все они оказались удачными.

В первых числах января 1971 года Корелли снова выступил в «Метрополитен» в «Эрнани», а три дня спустя тенор дебютировал роли Эдгара в опере Г. Доницетти «Лючия ди Ламмермур». Еще предыдущим летом, во время своего пребывания в Италии, Корелли сообщил в интервью, что собирается дебютировать в «Лючии» и в «Вертере». Большинство критиков поддержало певца в этом начинании. «Наконец-то мы обретем Эдгара, который, вероятно, возродит традиции Дюпре и Таманьо», - писал Джорджо Гуалерци. А по поводу Вертера он сказал, что речь идет о персонаже, которого «Корелли, опираясь на опыт своего старшего друга Лаури-Вольпи, а также Аурелиано Пертиле, должен изобразить героем скорее драматическим, а не слабым и усталым, как это делали Ансельми и иже с ним вплоть до Альвы и Крауса».

К тому моменту, когда Франко собрался выступить в роли Эдгара, «Лючия» уже шла на сцене «Мет» около года. Главные партии исполняли Рената Скотто и Лучано Паваротти. 11 января 1971 года Корелли заменил заболевшего соотечественника, однако событие это прошло довольно незаметно. По счастью, осталась «пиратская» запись этого спектакля. Правда, в единственной статье, которая была по этому поводу написана, можно было прочитать следующую фразу: «Очень мужественный и сверхромантичный Эдгар», - но, судя по записи, эта фраза стала, скорее всего, жестом вежливости - слишком уж бросаются в глаза неточности в исполнении партии. Дирижер Карло Франчи объясняет это не плохой вокальной формой Корелли, а его не слишком хорошей подготовленностью к этой партии. Поэтому неудивительно, что на официальном дебюте 21 января произошло следующее: Корелли, спев первый акт, зашел в кабинет Франчи и признался, что не имеет сил продолжить спектакль, и дальнейшие акты прошли уже с другим Эдгаром - Джоном Александером.

Марина Боаньо рассказывает, что где-то через полгода «Лючию» давали в театре Мачераты. Незадолго до этого исполнитель теноровой партии отказался от выступления и один из знакомых Корелли попытался уговорить Франко, который как раз находился в этом городе, выйти на сцену. Это почти удалось, но в это время дирекция театра сама нашла замену, и выступление Корелли в роли Эдгара вновь не состоялось. Больше Корелли попыток спеть эту партию не предпринимал.

Менее чем через месяц должен был состояться дебют Корелли в новой постановке оперы Ж. Массне «Вертер», которой журнал «Opera News» посвятил целый номер. Подготовка этого спектакля шла под нескончаемые споры. Не все были согласны с утверждением Рудольфа Бинга, что «в лице Франко Корелли и Кристы Людвиг мы наконец нашли совершенных исполнителей, способных возродить оперу Массне». Многих смущало, что за роль, которая представлялась типично лирической, берется обладатель огромного голоса, который, если бы до этого в карьере певца не было Ромео и Рудольфа, можно было бы смело определить как «героический» тенор. О тех днях вспоминает дирижер Карло Франчи, с которым Корелли выступал довольно часто, правда, не в опере Массне: «Говорят, в Парме его называли «кооперативом теноров», потому что, слушая его, многие не понимали, сколько голосов звучат одновременно - настолько сильна была его звуковая струя. Некоторые говорили, что он был плохим певцом с неплохим голосом. Это мнение представляется в высшей степени несправедливым. Просто у Франко были возможности и способности, которыми никто другой больше не обладал. Он мог бесконечно долго держать фермату на ноте, как, например, в «Тоске», причем, самое удивительное, что при этом не пропадала цельность образа, - это было не теноровое самоупоение, это было истинное искусство».

По сути, о том же писал в то время и Джузеппе Негри: «Голос Корелли - очень мощный и сильный тенор, но в то же время певец прекрасно владеет кантиленой и замечательной способностью исполнения a mezza voce. Почему же, скажите мне, Франко - единственный, кто обладает в наши дни столь уникальным сочетанием, - не может спеть «Вертера»? Или даже «Любовный напиток», если ему так хочется?»

Были и еще причины, по которым кандидатура Корелли на роль Вертера воспринималась в штыки, - немалая часть публики хотела видеть в этой роли Николая Гедду. Вот как об этих допремьерных баталиях вспоминает шведский тенор: «Через несколько лет я получил реальное приглашение спеть Вертера в «Мет», но в тот раз ответил, что попросту не хочу сейчас петь французскую оперу. Партия Вертера перешла к Франко Корелли. Это вызвало бурную реакцию публики, настолько бурную, что я был совершенно смущен. На премьере устроили демонстрацию, вывесили плакат и разбрасывали листовки по залу: «Гедду на Вертера!» Корелли пел партию великолепно, но публика считала, что специалистом в отношении французских опер надо считать меня, а не его»*.

Отметим особую деликатность Гедды в оценке своего великого соперника.

* Гедда Н. Дар не дается бесплатно. С. 202.

Она тем более ценна, что художественные принципы обоих теноров сильно отличались. «Конечно, - писал перешедший пятидесятилетний рубеж Гедда, - Вертер - молодой человек, но в роли есть столько черт, которые совпадают с моей собственной личностью, что я спокойно справляюсь с задачей. Вертер столь же сентиментален и меланхоличен, как и я сам»*. Стоит добавить, что, действительно, во французском репертуаре Гедда был великолепен и образ Вертера, созданный шведским тенором, принадлежит к его лучшим достижениям.

На премьере «Вертера» Корелли не пел, так как чувствовал себя неважно и его заменили италоамериканцем Энрико ди Джузеппе. Но уже 27 февраля 1971 года был дан второй спектакль. Вертер Франко Корелли стал настоящим открытием. Грейс Бамбри, присутствовавшая на этом спектакле, сохранила живейшее воспоминание о настроении и восторге публики: «Зрители были невероятно увлечены. Они кричали, размахивали руками, вопили, как безумные. Я никогда не видела ничего подобного. Думаю, Франко окружала большая свита поклонников и оказаться среди них в этом зале было все равно, что попасть в другой мир. Но всех их можно было понять, потому что Франко был великолепным Вертером».

А вот еще один отзыв: «Остается только восхищаться Вертером, обладающим голосом, элегантностью и физической красотой Корелли. Разумеется, все мы живем оперой, но с Корелли и Людвиг мы попадаем в «интегральный» оперный театр, где исполнители соединяют прекрасные внешние данные с певческим талантом и безукоризненной актерской работой», - писал соотечественник Корелли Антонио Феделе, оценивая финал третьего акта как «самую прекрасную страстную сцену, когда-либо виденную на подмостках «Метрополитен». «Все дуэты и монологи главного героя, в которых он раскрывается наедине с собой, с природой, со своей возлюбленной и с Богом, - продолжает критик, - окружены живым светом истинного призвания Корелли: безукоризненно вести «линию образа» со всеми нюансами лиризма, взращенными в сердце артиста, одержимого драмой, любовью, томлением и смертельным одиночеством молодого Вертера. Корелли, несомненно, стоит особняком среди интерпретаторов этого гетевского персонажа, ожившего в музыке Ж. Массне. Некоторое напряжение голоса Франко (которое, я думаю, исчезнет со временем) не портит убедительной силы созданного им образа».