Хэнсон Болдуин - Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны

Но немцы продолжали продвигаться вперед к Айвайлю на стыке 7–го и 8–го корпусов и вокруг открытого западного фланга 7–го корпуса.

Нацисты окружили Рошфор, достигли Марше и Селле и выдвинулись уступом глубиной 60 и шириной 45 миль у основания во фронт американцев. Их авангард оказался в четырех милях от Мосса.

Штаб 1–й армии был опять передвинут назад – на сей раз в Тонгре за рекой Мосс.

Но опасность подстерегала с запада. Правый фланг 7–го корпуса все еще «висел в воздухе». Он не соединился с 3–й армией на южном фланге Выступа, пробка оказалась в бутылке. На западе немецкие военные разведчики бродили вокруг окрестностей Живе, а английские танки из 29–й бронетанковой бригады – единственной британской силы к востоку от Мосса (в секторе Выступа) – вступали в бои, проверяя силы противника возле Динана.

Ситуация в устье Выступа оставалась «жидкой»: 7–й корпус теперь столкнулся с главным ударом наступления противника. Немецкие танки шли на север вокруг западного фланга корпуса.

Это был последний кризис.

Монти прибыл в Тонгре, в «ужасные, сильно разбомбленные казармы», которые теперь стали штабом 1–й армии. Он посмотрел на военную карту, сурово осудил «жидкий» правый фланг 1–й армии и сразу же отдал 51–ю шотландскую дивизию в распоряжение Ходжеса, который просил «собрать ее южнее Льежа».

Фельдмаршал Монтгомери, беззаботно оживленный, напыщенный, самоуверенный, «предписывает, если понадобится, отказаться [что на языке военных означает отойти] от правого фланга 1–й армии на линию от Анденна на Мосс до Хоттона», и «эту линию, – как он сказал, – надо удержать любой ценой».

Монти ушел, а Ходжес, хмурый и серьезный, изучил свои карты, не обращая внимания на пронзительный вой бомб, летящих на Антверпен. Он обсудил положение с генерал – майором Уильямом Б. Кином, начальником его штаба, и с офицерами оперативного отдела. После долгих колебаний к генералу Коллинсу был направлен курьером полковник Р.Ф. (Ред) Акерс – младший и «представил ему полную картину, как того желал маршал Монтгомери».

Был канун Рождества, и Акерсу, продрогшему от холода после долгой поездки на командный пункт 7–го корпуса возле Марше, налили горячего рома. Он описал «полную картину» Стремительному Джо Коллинсу. Перед его приездом и после отъезда велись долгие телефонные беседы по прямой телефонной связи. В одной из них 7–му корпусу отдали приказ: «Теперь возьмите… булочку с гвоздем».

Коллинс взял; Монти, очевидно, желал отхода к линии Анденн – Хоттон. 1–я армия прошла через нее и отдала всех солдат 7–го корпуса, часть которых до этого держали в резерве для наступательных целей 1–й армии, в пользование Коллинса.

Это было важным решением: отвести правый фланг корпуса на предложенную линию означало раскрыть весь западный берег Мосса и его переправы от Живе до Намюра и Анденна.

Но Коллинс не зря носил свое прозвище: он оставался стремительным и агрессивным.

Коллинс связался по телефону с генерал – майором Эрнестом Хэрмоном, командующим 2–й бронетанковой дивизией, находившейся на открытом правом фланге корпуса, и сказал Хэрмону, чтобы тот отдал приказ тактической роте Б: «Действовать».

«Эрни…» – сказал он.

В результате началась атака, а не отступление, атака с целью остаться с англичанами в Динане и «выбить» танки из 2–й танковой дивизии.

Старый «громогласный» Хэрмон восторженно рычал на другом конце провода: «Ублюдки попали в мешок!»

И это было так. Такое решение в канун Рождества означало кульминацию в оборонительной фазе сражения за Выступ; на следующее утро в день Рождества Эрни Хэрмон при поддержке истребителей – бомбардировщиков 9–х военно – воздушных сил разбил 2–ю танковую дивизию в Селле. У многих немецких самоходных орудий не оказалось топлива, их экипажи были изможденными от тяжелого перехода; боеприпасов не хватало, и к заходу солнца в Рождество высокая волна бесплодных усилий немцев отхлынула, оставив в Селле сгоревшие танки и распростертые тела как памятники тщетности усилий. Правый фланг 7–го корпуса и 1–й армии был укреплен; пробка вбита в бутылку, немцы остановлены около Мосса.

Рождество стало светлым, погода улучшалась. По всей длине и ширине Выступа противник подвергался ужасным ударам с воздуха.

На следующий день 26 декабря осада с Бастони была снята, 7–я немецкая армия признала, что наступление провалилось, и фон Рундштедт доложил Гитлеру: великая игра проиграна.

28 декабря Гитлер в обращении к своим генералам признал провал. Но он схватился за соломинку надежд – за его планы наступления восемью дивизиями в северном Эльзасе (которое должно было начаться 1 января, чтобы захватить ненадолго несколько ничего не решающих миль и умереть в агонии). У Гитлера и его Третьего рейха не осталось ничего, кроме «фанатизма».

«Никогда в моей жизни, – сказал фюрер, – я не знал значения слова «капитуляция» [31].

Это был вагнеровский финал.

Немцы не сдавались. Игра была проиграна, но еще предстояло уничтожить Выступ. В первый день нового года, когда немецкое наступление достигло своей верхней точки и отхлынуло в крови и разрушениях, люфтваффе нанесло яростный удар по аэродромам союзных сил в Нидерландах и Бельгии, в результате которого союзники потеряли 156 самолетов [32].

3 января Гитлер официально «отказался от целей наступления в Арденнах», а 8 января разрешил отойти 6–й танковой армии СС, чтобы создать резерв [33].

Нацисты отходили, оказывая яростное сопротивление. Им помогали снег и холод. Многие погибли, а многие сдались в плен. Когда небо прояснилось, союзники нанесли удар с воздуха и усеяли дороги обломками. Но только 23 января 1945 года Сен – Вит был вновь взят. 1–я и 3–я армии США, пробираясь с севера на юг, уничтожили последние остатки Выступа.

Но весь Западный фронт был искорежен. Немецкое наступление, несмотря на его провал, предотвратило одновременные атаки на нацистскую цитадель с востока и с запада; когда русские совершили бросок от Вислы 12 января, американцы еще продолжали болезненно отрезать Выступ. Наступление в Арденнах полностью изменило планы союзников, вполне вероятно, продлило войну на несколько недель [34] и оказало влияние на послевоенную политику. Концентрация немецкой силы на Западе и задержка западных союзников способствовали продвижению русских, дали основания для разговоров о том, что русские армии спасли Запад. Эта задержка будто бы помогла Советам захватить Берлин.

В ретроспективе сражение за Выступ для Соединенных Штатов и их западных союзников стало и поражением, и победой. Шатающийся противник внезапно собрался с силами и нанес удар по моральному духу союзников и их военным планам. История не может умалить значение этого удара.