Вильгельм Кейтель - Мемуары фельдмаршала. Победы и поражение вермахта. 1938–1945

Должность, которую занимал Кейтель, могла изолировать его и отделить его от реалий жизни. Естественно, возникает вопрос, почему он не бросил неблагодарную ношу своей должности? Начальник центрального управления ОКБ, генерал-лейтенант Пауль Винтер, как-то напомнил ему старое изречение Марквица: «Выбери непослушание, если повиновение не приносит чести». Но Кейтель смотрел на положение дел по-другому. Во-первых, он искренне верил, что ему необходимо крепко держаться за эту должность, чтобы не допустить к власти СС. А во-вторых, он прекрасно понимал, что с крушением каких-либо надежд на быструю победу над Россией в 1941 г. их последние надежды на окончательную победу рухнули; а потому бросить свои обязанности во время неудач было бы для него отказом от всех своих принципов. Он оставался на своем посту до самого конца, занимаясь обработкой и отдачей приказов, автором которых он сам никогда не был.

Приказы, которые мы рассматриваем здесь, логически делятся на две группы. Было бы мало смысла сравнивать здесь взаимные контробвинения или утверждать, что другие стороны были в равной степени виновны в нарушении международного права, как, например, при воздушных бомбардировках союзниками гражданского населения Германии: несомненно, можно спорить с тем, что две ошибки создают истину.

Первая группа приказов содержит те, из-за которых за несколько месяцев до нападения на Советский Союз был так решительно изменен характер немецких методов ведения войны. Они включают в себя: директиву возложения «особых полномочий» на рейхсфюрера СС и его полицию, органы тайной полиции и ее подразделения во фронтовых и тыловых областях; приказ об изменении ответственности немецких войск перед военными судами в зоне «Барбаросса», т. е. в намеченных областях боевых действий в России; и так называемый «Приказ о комиссарах». Эти приказы были отданы в марте, мае и июне 1941 г. и были предусмотрены соответственно для: введения полицейских подразделений или, более точно, подразделений, включающих в себя национал-социалистическую государственную полицию, СС, и ее тайную службу, в боевые подразделения с целью совершать массовые убийства политических и расовых групп населения; приказ в войска о том, что карательные действия, проведенные против гражданского населения на восточных территориях, предусмотренных для оккупации, как правило, не будут подлежать рассмотрению военными судами; и приказ войскам о том, что политические комиссары, которые как-никак были частью механизма Красной армии, должны были быть выделены из общей массы русских военнопленных и ликвидированы. Все эти приказы перевернули вверх дном наследие вековых военных традиций. Для войск приказ о модификации их ответственности перед военным судом повлек за собой наиболее серьезные последствия.

Фельдмаршал Кейтель, который сам протестовал против идеи нападения на Советский Союз в целом, признает в своих мемуарах, что это были «весьма сомнительные» новшества. Он сам был полностью против переноса этих мероприятий на бумагу, но кто-то все-таки зафиксировал их в письменной форме. Большинство высших генералов выступали против приказов о военных судах и о комиссарах. Но на последних двух главных выступлениях Гитлера о русской кампании перед своими верховными командующими в марте и июне 1941 г. никто открыто не высказался против подобных изменений традиционных приемов ведения войны, хотя большинство из них позднее частным образом и упрекали начальника ОКБ в том, что он не опротестовал и не предотвратил их. Так они перекладывали ответственность друг на друга, вместо того чтобы откровенно признаться, что виноваты все. Никто из них не имел никакого права упрекать кого-либо.

Что же касалось «особых полномочий» организации рейхсфюрера СС на востоке, Гитлер как-то бестактно указал Кейтелю, что это к нему не имеет никакого отношения и что они касаются только полиции. «Действующие группы» службы безопасности – размещенные в каждой из трех групп армий, воюющих на Восточном фронте, – и особые группы службы безопасности – сформированные для «работы» с комиссарами и так называемыми фанатичными коммунистами, которых находили в приемных лагерях для русских военнопленных, – приводили в исполнение приказы о массовых убийствах. Объяснить мотивацию Гитлера, который осенью 1941 г. отменил свое вето на использование советских пленных в рейхе в качестве рабочих, можно только нехваткой рабочей силы. Он боялся, что они будут сотрудничать с коммунистическими ячейками среди рабочих и служащих Германии или же будут внушать им коммунистические идеи. «Приказ о комиссарах» выполнялся в той или иной степени, особенно во время первых – решающих – месяцев войны на востоке; но затем постепенно и тихо сошел на нет, так что к 1942 г. он уже больше не действовал. Как благородный человек, фельдмаршал Кейтель не пытался отрицать свое моральное соучастие в отдаче и продвижении этих приказов, но не в их разработке. Но эти особые приказы принесли свой вред: они открыли такую пропасть, преодолеть которую вновь уже было невозможно.

Вторая группа приказов, включая директиву о партизанской войне в сентябре 1941 г., приказы «Мрак и туман», «Приказ о диверсантах» и приказы ОКБ по Италии осенью 1943 г. (которые, следует заметить, даже не упоминались в Нюрнберге, хотя они и выносились американцами на суд по так называемым «юго-восточным» генералам), обладала совершенно другими характерными особенностями: они появились не в результате стратегического планирования Гитлера, а из его реакции на различные проявления партизанской войны и действия диверсионных групп за линиями фронта, еще до нападения рейха на Советский Союз 22 июня 1941 г. В этой войне уже происходило то, что можно было назвать национальными движениями сопротивления на оккупированных территориях, и прежде всего в Польше. Коммунистические партизанские отряды активизировались повсюду; западные державы оказывали им активную поддержку, используя Британию как базу, и укрепляли националистические и демократические силы в Польше, Норвегии, Нидерландах, Франции и Бельгии. Повсюду появлялись «белые» и «красные» партизанские отряды, которые поначалу почти не отличались друг от друга и представляли собой «Единый фронт». В дальнейшем отряды, сформировавшиеся в Польше и в Сербии, а в заключительной стадии войны и во Франции, воевали так же друг с другом, как и против врага.

В самом Советском Союзе партизанская война была весьма хорошо организована. Партизанское движение получало массовую поддержку гражданского населения.

Летом 1941 г. Балканы, и прежде всего Южная Сербия, Хорватия, Босния и Герцеговина, продемонстрировали усиление партизанского движения под руководством коммунистического деятеля хорватского происхождения Иосипа Броза, который в партийных кругах действовал под nom de guerre [66]Тито. Ввиду слабости немецких и равнодушия большинства итальянских сил безопасности и обстановки, когда большинство немецких дивизий были связаны на Восточном фронте, Гитлер прибегнул к своему обычному приему в приказе от сентября 1941 г. о борьбе с партизанами. Приказ требовал, чтобы за каждого убитого немецкого солдата было расстреляно пятьдесят или сто заложников; и естественно, этот приказ проходил через ОКБ. Если мы пока не будем обращать внимание на вопрос – который в международном праве так и остался до конца не выясненным, – когда и при каких обстоятельствах оккупационная держава имеет право вообще захватывать заложников, не говоря уже о том, чтобы убивать их (хотя подобные меры всегда были традицией воюющих держав!), но подобное соотношение заложников и жертв было явно чрезмерным.