Оскар Райле - Секретные операции абвера. Тайная война немецкой разведки на Востоке и Западе. 1921–1945

20 июня 1940 года в сопровождении моего шофера я отправился в Париж. Верден и Шалон – сюр – Марн уже были позади. Шофер жал на педаль газа: я хотел как можно быстрее добраться до Парижа. Там меня ждали новые задачи.

Еще 18 июня я из Меца выехал в Верден, сдал там отделу Ic штаба 16–й армии отчет и затем в тот же день с большинством подчиненных мне групп абвера выехал в южном направлении. Моей следующей целью был Нанси. Абверкоммандо я приказал войти в этот город по возможности одновременно с боевыми частями. Нужно спешить, если отряд хочет заблаговременно войти в контакт с передовыми подразделениями армии.

Днем позднее, 19 июня, абверкоммандо вошел в Нанси через несколько часов после первых подразделений. Некоторое время спустя явился унтер – офицер, радист отряда, и передал мне следующую радиограмму из аппарата абвера: «Майор Райле переводится в службу абвера в Париже. Командование отрядом передать обер – лейтенанту Науману и немедленно убыть. Доложить начальнику по адресу Париж, 46, бульвар Распаи».

Едва я успел дочитать радиограмму, как появился обер – лейтенант Науман, которому я и передал командование отрядом.

И вот я уже на пути в Париж. Прощание с подчиненными мне до сих пор офицерами и солдатами далось мне тяжело. Но приказ есть приказ.

Наконец смутным силуэтом вынырнул из – за горизонта Париж. О том, что адмирал Канарис рассчитывал на продолжительное пребывание немецких войск во Франции, свидетельствовала организованная там уже на шестой или седьмой день оккупации города служба абвера.

Я сразу же доложил о себе знакомому мне по прежним годам полковнику Рудольфу, начальнику управления абвера в Париже. Рудольф, голубоглазый блондин под пятьдесят, крепкого телосложения и импозантный, был кадровым офицером еще в Первую мировую войну. Теперь же он считался одним из старейших сотрудников абвера. Коммуникабельный, ценящий юмор и острое словцо, по службе он не терпел никаких шуток. Немногословный, он ограничивался самым существенным и проверенным сотрудникам предоставлял большую свободу действий. Возможно, это было связано с некоторой склонностью к комфорту и с его убеждением лучше ничего не делать, чем сделать ненужное.

– Я рад, – сказал он, – видеть здесь старого знакомого и приветствовать в вашем лице начальника отдела IIIf. У вас будут полностью развязаны руки. В данный момент я только знаю, что обнаружен большой объем секретных материалов, обработка которых – ваша первостепенная задача. Поначалу я могу дать вам только одного сотрудника, капитана Лейерера. А остальной персонал будет предоставлен в ваше распоряжение в ближайшие дни, поскольку сюда следует несколько абверкоммандо. Ознакомьтесь с положением дел и затем дайте мне свои предложения, как и какими силами вы желаете приняться за работу. Ну а сейчас вам конечно же лучше всего расположиться в своих двух комнатах и отдохнуть. Вечером, наверное, за ужином, вы сможете рассказать мне о действиях вашего отряда, а завтра с утра познакомите капитана Лейерера со всеми сотрудниками отдела.

Прежде всего я позаботился о том, чтобы моего шофера устроили на постой, и затем уже велел отвезти себя в мой приют, находившийся на четвертом этаже отеля «Лютеция». Из моей комнаты было видно пол – Парижа, в особенности Латинский квартал. Я впился взглядом в лежавшую передо мной панораму, словно оказался здесь мимолетно, проездом, и лихорадочно пытался запечатлеть в своей памяти прелестную картину города. Если бы тогда кто – нибудь попытался мне предсказать, что я проживу в этой квартире более четырех лет и Париж станет тем уголком на земле, к которому накрепко привяжется мое сердце и где я буду чувствовать себя дома, я счел бы того сумасшедшим или шутником.

Итак, на следующий день утром я отправился в наше бюро в отеле «Лютеция» и впервые побеседовал со своим помощником, капитаном Лейерером – человеком среднего роста, стройным, темноволосым, бывшим офицером полиции. В абвере капитан служил уже два года. Хотя он пришел с оперативной работы, но она ему была не особенно по душе; с большим удовольствием он разрабатывал в бюро хитроумные процессы. Многие годы подряд Лейерер являлся одним из моих неприметно эффективных сотрудников.

Затем я попросил капитана Лейерера познакомить меня с работавшими в отеле сотрудниками службы. Группы и сектора были заняты столь плотно, как когда – то службы абвера до войны у нас дома. Правда, группу II психологической войны и борьбы с диверсиями и деморализацией войск на вражеских территориях представлял всего лишь один начальник. Напротив, в группе I были заполнены все сектора. Начальник ее майор Вааг, племянник адмирала Канариса. В своей работе по разведке в странах противника он использовал богатый опыт, накопленный еще в мирные годы.

Группа III со своими разнообразными секторами для тщательной контрразведки и защиты от агрессивного шпионажа и диверсий, как и в большинстве служб абвера, была укомплектована персоналом лучше всего. Начальник группы – капитан 2–го ранга Лангендорф – тоже опытный офицер абвера. Однако вследствие одного – единственного, не взвешенного замечания в своем докладе, на котором присутствовал адмирал Канарис, несколькими месяцами спустя он навлек на себя неудовольствие шефа.

В целом на этот момент служба абвера в Париже насчитывала примерно 25 офицеров, 20 штабных сотрудниц, а также от 20 до 30 унтер – офицеров и рядового состава – радистов, шоферов и прочего вспомогательного персонала. Большинство сотрудников жили в отеле «Лютеция», и там же располагались их рабочие помещения. Обедали также в гостинице. Это заставило меня задуматься, в особенности когда я установил, что обслуживающий персонал кухни (кстати сказать, отменной) полностью состоял из французов, а в ресторане и баре в любое время были доступны шампанское и вина лучших сортов по смехотворным ценам.

То, что в памятные дни разгара лета после победного завершения кампании праздновали и перепробовали множество замечательных вин из прямо – таки неисчерпаемых запасов Франции, было вполне понятно. Вполне объяснялись и весьма нежные отношения, установившиеся между некоторыми сотрудниками службы мужского и женского пола. Несмотря на это, в отеле никогда не случалось непривлекательных сцен или безобразных выходок. Если когда – либо кто – то набирался сверх меры, то товарищи вежливо, но твердо отводили его в свою комнату. Французский персонал гостиницы «Лютеция» также с первого до последнего дня оккупации по отношению к немецким служащим бюро оставался ровно вежливым, но слегка сдержанным, хотя это не всегда было даже заметно. Эти французы и француженки, будь то кельнеры, повара или горничные, серьезно относились к своим профессиональным обязанностям и желали продемонстрировать немецким постояльцам, насколько хорошо работают во французских гостиницах и как в них уютно и чисто. Впрочем, они, конечно, были заинтересованы и в сохранении своих рабочих мест.