Вальтер Дорнбергер - Фау-2. Сверхоружие Третьего рейха. 1930–1945

Я настаивал на обширной программе работ над «А-4», но она могла увенчаться успехом лишь на основе продуманной и убедительной политики. Постоянные перемены в табели о рангах приоритетных направлений доставляли нам бесконечные трудности. Было просто невозможно вести программу в соответствии с планами. Самые важные стройки даже не начинались или оставались неоконченными; производственные помещения и оборудование вступали в строй с большими опозданиями или оставались незадействованными. Много времени зачастую уходило на поиски каких-то обходных решений, хотя прямые пути, которые буквально лежали под ногами, куда быстрее давали бы результаты. Важнейшие запросы оставались без ответа. Такая ситуация, которая не позволяла нам жить и не давала умереть, длилась и должна была подойти к концу, только если наши дальнобойные ракеты будут использованы в ходе военных действий.

Огромные потери бомбардировочной авиации во время налетов на Англию в 1940 году привели меня и моих коллег к твердому убеждению, что поражений в воздушных сражениях на Западном фронте можно было бы вообще избежать, если были бы пущены в ход управляемые ракеты с большим радиусом действия и мощным поражающим действием. Люфтваффе больше не могло себе позволить и дальше терять столь ценные экипажи.

Избитый аргумент, что наши «А-4» слишком дороги по сравнению с тяжелыми бомбардировщиками, после опыта боев над Англией становилось все труднее пускать в ход. Если, как гласила точная статистика, бомбардировщик совершал всего пять или шесть вылетов, после чего его сбивали над Англией, и если во время своего активного существования он доставлял к цели всего шесть или восемь тонн бомбового груза и если общие потери бомбардировочной авиации, включая и стоимость подготовки экипажей в тридцать раз превышали стоимость «А-4» (38 тысяч марок), то было совершенно ясно, что куда лучше прибегнуть к использованию «А-4». Оставалось лишь вопросом времени, когда эту истину признают и на самом высоком уровне.

Ежечасно я ждал благословения высшей власти.

Наконец в августе решение было принято – и я едва не потерял почву под ногами. Конструирование следовало продолжать, хотя выпуск продукции планировался только на бумаге, но ничего не говорилось об изменении к лучшему нашего рейтинга в списке приоритетов, а министерство вооружений не получало никаких приказов об оказании нам всесторонней помощи. Самое странное указание в этом решении, принятом на высоком уровне, заключалось в требовании собрать и уничтожить все меморандумы и даже синьки, сохранив лишь по три копии последних.

Терялось ценное время. После одной из моих поездок с просьбами я вернулся на Пенемюнде едва ли не в отчаянии. Ситуацию я объяснил полковнику Занссену, доктору фон Брауну и сотрудникам экспериментальной станции. Я попросил их не жалеть сил, чтобы запуски принесли новые и убедительные доказательства наших достижений. Имея на руках реальные результаты, я смогу найти какой-то путь изменить это фатальное и непродуманное решение.

Кроме этого мы должны любой ценой найти пути и средства свести к минимуму временной зазор, неизбежный при работе над любым новым оружием, между созданием прототипа и реальным выпуском продукции.

Я видел, как утекает время, когда мощная оборона Британских островов привела к невозможности дальнейших налетов. Конечно, мы не могли достаточно быстро выпускать наше дальнобойное оружие и выход продукции был невысок. Тем не менее мы должны были сразу же приступить к его производству, даже до начала пробных стартов, и как можно скорее запускать его на полный ход. Для этой цели было необходимо использовать все возможности производства – без промедления установить контакт с необходимыми отраслями промышленности, вызвать их интерес и побудить их к полноценному творческому сотрудничеству, имея в виду, что скоро им придется заниматься массовым выпуском продукции.

Я отлично знал сильные и слабые места моих коллег и всей организации работ в Пенемюнде.

Тут размещался исследовательский комплекс, чьим молодым и бесконечно преданным делу исследователям все же катастрофически не хватало опыта запуска в массовое производство таких изделий, как «А-4», уникальных по своей сложности, не говоря уж о полной новизне вспомогательной наземной аппаратуры. Переход от образцов к массовому производству требовал руководства со стороны опытных инженеров-производственников, которые, получив наши чертежи, спланируют и организуют начало работ, проведут всю необходимую подготовку техники, поставят задачи субподрядчикам и будут консультироваться с соответствующими отделами управления вооружений сухопутных войск.

Доктор фон Браун предложил организовать управление промышленного планирования. Я решил использовать для этой цели опытного инженера Шталькнехта, специального комиссара от министерства вооружений, который только что покончил с последним заданием и был свободен. Он обладал большим опытом конвейерного производства авиационной продукции. Огромное помещение нашего испытательного корпуса было превращено в сборочный цех массового выпуска продукции. Наконец мне удалось заинтересовать доктора Экенера с фирмы Цеппелина, и он согласился предоставить в наше распоряжение свои строения во Фридрихсгафене, как второго сборочного центра.

Теперь я снова мог дышать. Но спустя лишь несколько недель я осознал, что, не получив статус высшего приоритета, мы ничего не добьемся. Мы не могли продолжать работу без активной поддержки министерства вооружений. Без нее нашим далеко идущим планам так и суждено оставаться на месте. Попытки перевести «бумажные» планы в стадию практической подготовки предприятий потерпели неудачу, потому что нам не удалось получить финансирование, потому что невыносимо затягивались сроки поставок – и все из-за отведенного нам невысокого места в списке приоритетов. Особенно давила на нас невозможность обзавестись техническим персоналом.

Мы слали наверх заявление за заявлением.

Наконец в начале декабря 1942 года я решил обратиться лично к Шпееру, министру вооружений, и напомнить ему об успешном запуске 3 октября, который оправдывал все наши труды. Я предполагал, что Шпеер, к которому Гитлер питал особую симпатию, сможет убедить фюрера принять решение.

По согласованию со своими коллегами я решил добиться одобрения всего нашего проекта – одобрения плана действий от 27 марта 1942 года, финансирования по высшему разряду, разрешения начать давно обещанное строительство стартовых площадок на берегу Ла-Манша (оно займет примерно год) и создания специального промышленного комитета под руководством Шталькнехта и под юрисдикцией министерства вооружений, что обеспечит нам его поддержку и сотрудничество с военно-промышленным комплексом Германии.