Александр Филоник - Тогда в Египте... (Книга о помощи СССР Египту в военном противостоянии с Израилем)

…Вроде бы точно — идет израильский вертолет, шумит… Но почему мы его не видим? Даю команду: «Посмотрите в бинокль, разберитесь, ведь рядом же…» И слышу… гомерический хохот: оказывается, это наш КрАЗ везет на позицию обед…

К исходу этого дня мне стало известно, что вводятся войска ООН, наступает перемирие. Мы начали сниматься и пошли на свои постоянные позиции, с которых обеспечивали зональную противовоздушную оборону столицы Египта — Каира. И странно, объявили перемирие, я еще не доехал до своего КП, и этот спад — больше не будет налетов, больше не будут гибнуть наши — привел к тому, что почувствовал резкую боль в сердце — инфаркт…

Но все ли проходило так гладко, как пишут об этом средства массовой информации, особенно акцентируя внимание читателей на «ура-патриотическое» решение поставленных задач при выполнении интернационального долга за рубежом.

… Несмотря на определенное негативное отношение к КПСС, особенно после распада СССР, я, как офицер, прослуживший почти 36 лет в вооруженных силах, горжусь тем, что был членом коммунистической партии. Нет более гуманных идеалов и задач, которые ставила и решала наша партия. И я не смог бы сделать то, что мне поручалось как командиру, если б не находил поддержку, понимание и помощь комсомольской и партийной организаций. Причем эти организации действительно занимались воспитанием солдат, сержантов и офицеров. У нас была идеология, в которой заложено выполнение интернационального долга. И по наиболее сложным вопросам я всегда советовался с комсомольской и с партийной организациями, и мы совместно вырабатывали пути решения задач. Таким образом, весь мой многолетний опыт командира (это более 28 лет на командных должностях: от командира бронекатера до командира бригады) подтверждают настоятельную необходимость иметь такие организации в частях и подразделениях Вооруженных сил. Их отсутствие явно снижает эффективность и в воспитании, и в укреплении воинской дисциплины, и в решении задач боевой готовности.

Но сейчас я хотел бы остановиться на тех просчетах, недостатках, которые приводили в боевых условиях не только к недоразумениям, но и к тяжелым ситуациям.

Каждая операция всегда начинается с планирования. Надо отдать должное вышестоящим штабам в том, что планирование всегда было тщательным, продуманным, грамотным. Но я почему-то сталкивался с одним и тем же недостатком — отсутствием карт у командиров и штаба бригады (части). Топографические карты нам не давали или из-за забывчивости, а если и давали, то в последний момент, возможно, в целях сохранения военной тайны. Так было во время венгерских событий, так было и в Чехословакии, где были сняты названия населенных пунктов, улиц, номера домов в городах, указатели на дорогах, включая километровые знаки.

Такая же история повторилась в Египте. И опять в порту высадки (Александрия) начинали рисовать маршрут движения в намеченную точку со слов начальников и обязательно добавляли: «Не переживайте, вас встретят». И встречали, да только понять не могли друг друга, потому что они говорили только на арабском языке, мы, как правило, только на русском. А когда попытались ориентироваться по километровым столбам, то оказалось, что мы не знали и арабских цифр.

Первые налеты израильской авиации показали, что мы имеем дело с отличной техникой и хорошо подготовленным личным составом, с квалифицированным, знающим свое дело штабом. Как правило, не было одинаково спланированных операций, не было шаблонов в тактике ведения боя. В действиях израильской авиации четко просматривался один из вариантов тактического приема: основная группа, наносящая ракетно-бомбовый удар — группа прикрытия — отвлекающая группа — группа поставщиков помех — спасательная группа и т. д. В зависимости от поставленной задачи планируется и строится тактика действия сил, участвующих в налете; также отработана и тактика действия в каждой группе.

К сожалению, при проведении боевой подготовки, на учениях, мы мало обращаем внимания на разносторонние тактические приемы в действиях авиации. Как правило, почему-то все самолеты входили в боевую зону и мы их «успешно» все уничтожали. Отсутствие глубокого взаимодействия в процессе проведения боевой подготовки и учений с командирами авиационных частей и подразделений приводило к шаблону в действиях расчетов КП зенитно-ракетных дивизионов и бригады. Поэтому уже в ходе боевых действий приходилось перестраиваться.

Кроме того, в мирное время мы довольно халатно относились к использованию аппаратуры «свой-чужой». Не знаю, кто принимал решение, но эту аппаратуру при отправке в Египет нам не дали, вероятно, из-за ее секретности. А вот устный инструктаж дали четкий: все самолеты, приближающиеся к боевой зоне, считать самолетами противника и уничтожать. Так мы и поступали в первые дни пребывания. Первый самолет, причем арабский, был сбит дивизионом Кутынцева (на посадку шел ИЛ-28). Отсутствие аппаратуры опознавания на самолете и на командном пункте бригады привело к уничтожению самолета, за что начальник штаба бригады, подполковник Ржеусский Э.М., возглавлявший в то время расчет командного пункта, получил взыскание от Министра Обороны СССР (кстати, до сего времени не снятого — наверное, о нем забыли). Отсутствие переводчиков стало второй причиной этого тяжелого случая.

На нашем командном пункте бригады размещались командир арабской зенитно-ракетной бригады, командир арабского зенитно-артеллерийского полка, командир авиабазы, советский командир зенитно-ракетной бригады. Арабским языком у нас никто не владел, не было даже разговорников. Естественно, что на таком совмещенном КП без переводчиков, без систем опознавания «свой-чужой», разобраться в принадлежности цели было просто невозможно. Поэтому начальник штаба и принял решение на уничтожение цели. Аналогичный случай произошел и в дивизионе Попова К.И., который в первые дни прибытия стоял под Александрией. Был обстрелян пассажирский самолет нашей «Стрелой», и только чудо позволило экипажу посадить машину.

После возвращения из Египта, меня часто спрашивали: «Что было самым тяжелым за время боевых действий? И я всегда отвечал: «Разобраться, где свой самолет, а где — чужой». Тем более что в воздушном пространстве Египта часто находились самолеты местных и международных авиалиний, а дисциплина полета у арабов оставляла желать лучшего. Разведывательно-информационных центров у нас не было, не было и прямой связи с диспетчерским пунктом. Вот и начали мы боевые действия по известной русской пословице: «Бей своих, чтоб чужие боялись». И только после этого «кровавого опыта» на командном пункте вскоре появилась и аппаратура «свой-чужой», и переводчики, и разговорники.