Александр Филоник - Тогда в Египте... (Книга о помощи СССР Египту в военном противостоянии с Израилем)

В результате напряженной подготовки всего личного состава мы пришли к выводу, что сложившаяся за долгие годы практика боевой подготовки истребительной авиации не обеспечивает управление воздушным боем, лишает командира группы истребителей возможности управлять своей группой, составлять и изменять в воздухе план боя, занимать выгодное исходное положение, завязывать бой и выводить истребители из боя. Мы поняли, что командиру нужно знать, где противник, его боевой порядок и маневр. Поэтому мы отказались от наведения, а пришли к целеуказанию (место противника, высота, его действия и состав групп).

Мое мнение не совпало с представлениями командира 135 бригады полковника Коротюка К.А. Командующий мудро позволял нам спорить, не принимая ни одну из сторон. Наконец, он решил закончить спор и провести учения двух бригад каждой по своему замыслу, обозначив линию фронта и общие меры безопасности. Учения прошли, но ответа на вопрос, кто прав, не дали. Этот ответ был получен через два месяца в реальных боях.

Как я уже отмечал, 135 полк базировался на двух аэродромах: «Бени-Суэйф» и «Камушин», примерно в 200 км от Суэцкого канала. Его основными способами ведения боевых действий был перехват самолетов противника из положения дежурства на земле и в воздухе. Все привыкли к этому. Зоны находились в постоянном месте, на высотах 8–10 тысяч метров, скорость — 700–800 км/час. Противник наносил короткие по времени пребывания над египетской территорией удары и оставался, как правило, вне досягаемости наших истребителей. Перенести ближе зону было невозможно из-за опасности попасть под огонь своих зенитных средств, которых мы опасались больше, чем противника, а из установленных зон наши истребители не успевали на перехват противника до момента, когда он сбросит бомбы или пустит ракеты по наземным объектам. К июню 1970 г. летчики истребительно-авиационных бригад имели уже до 100 и более боевых вылетов, но воздушных боев не проводили.

Наша бригада з этот период прикрывала объекты тыла страны, военно-морской базы в г. Александрия и Марса-Матрухе, имея на аэродроме дежурное звено и в воздухе пару истребителей. Новой задачей для нас стало сопровождение кораблей флота при их переходах из военно-морской базы в Александрии в Порт-Саид. Каждые две недели боевого дежурства часть боевых кораблей сменялась на боевых позициях. Переход кораблей осуществлялся ночью в течение 8–9 часов. Командовал отрядом кораблей контр-адмирал Про-скунов. Мы отрабатывали с ним все вопросы взаимодействия. Корабли шли по территориальным водам ОАР, а мы последовательно перемещались в воздухе по береговой черте. Чем дальше уходили корабли на восток, тем чаще менялись истребители в зонах. В одном из вылетов, когда корабли были на удалении 20 миль от Порт-Саида, впервые за эту кампанию мой самолет был атакован. К сожалению, ни корабельные, ни береговые средства не обнаружили противника. Я услышал глухой удар в зоне двигателя. Самолет не потерял управления, но началась быстрая утечка топлива. До базы оставалось около 150 км, высота полета 9 км. Развернувшись в сторону аэродрома, я запросил на КП обстановку вокруг себя. Все было спокойно. Пожара не было, я тянул домой. При остатке топлива около 100 кг на удалении 30 км от аэродрома я убрал обороты. После посадки сходу двигатель встал. Осмотр показал, то частично разрушена топливная система. Все обошлось. Только теперь все мои товарищи поняли, что мы на войне.

Наконец, к концу апреля наш командующий согласился на решительные действия. В учениях участвовала моя и египетская бригада с аэродрома Танты. Это были настоящие бои даже с потерями — один египетский пилот в «воздушном бою» с нашей парой сорвался в штопор и благополучно катапультировался. Это учение, в основном, подтвердило целесообразность нашей тактики.

Как-то в начале мая Григорий Устинович прилетел в нашу бригаду на вертолете, вызвал меня и начальника КП, и, ни слова не говоря, повез нас на предельно малой высоте вначале на юг, а затем после пролета через Каир строго на восток. Через три часа мы приземлились на шоссе. Мы вышли, а вертолет улетел. Оглядевшись, мы увидели, что из-под земли на удалении 1,5–2 км торчат антенны локаторов, Вдоль дороги в крутом каньоне пробиты укрытия для самолетов, входы в которые закрыты маскировочными сетями «Вот отсюда ты будешь работать», — сказал Григорий Устинович, — «перелет шестеркой через два дня».

К этому времени мы убедились, что по нашей и египетском наземной линиям связи идет большая утечка информации. Израильское командование прекрасно было информировано о наших заявках на полеты, в том числе и на боевые. Выполняя просьбы командования, мы неоднократно прикрывали боевые порядки египетских истребителей и бомбардировщиков во время их пролета линии фронта. И как только наши истребители появлялись в зоне дежурства, израильские истребители немедленно появлялись на противоположном берегу Суэцкого канала, а в воздуха появлялся летающий командный пункт.

К сожалению, бывало и так, что наши истребители находились под обстрелом своих зенитных средств, маневрируя как змеи, а те, кого мы должны были прикрывать, так и не появлялись. Полеты отменялись, а нас об этом не извещали, но это были обычные издержки, которые, в общем, не отражались на взаимоотношениях русских и египетских солдат и офицеров.

17 мая 1970 г. с аэродрома «Джанаклис» взлетело двенадцать МИГ-21МФ по плану обычных тренировочных полетов, а через 30 минут приземлилось только шесть. Египетские пункты управления подняли переполох, где еще шесть самолетов. Мой заместитель Василенко убеждал египетских диспетчеров, что и взлетело шесть, ему, конечно, не поверили. «А где командир», — спрашивал г. Са-лех? «В Каире», — отвечали ему. Самолеты взлетевшей эскадрильи на маршруте на полет Катамия перестроились попарно этажеркой. На посадочной прямой нижний выпускал шасси и садился, а верхний уходил на второй круг. Никто и, в первую очередь, противник, не обнаружил, что в «засаду» сели шесть наших истребителей, хотя через несколько часов в этом районе появились израильские самолеты-разведчики «Фантом Ф-4». Так мы начали осуществлять с аэродрома «подскока» боевые действия. Суть их заключалась в том, что при обнаружении противника, в зависимости от обстановки, командир принимал решение на вариант атаки, т. е. из какой исходной точки, в каком боевом порядке и какими маневрами начнется атака. Взлет и полет до точки начала атаки в полном молчании. В момент начала маневра КП непрерывно давал координаты цели — азимут, высоту и дальность. Имея эти данные, командир строил маневр и атаковал противника. В случае необнаружения противника атака прекращалась, и истребители, маневрируя, уходили на базовый аэродром Джанаклис или на близлежащий запасной аэродром нашей группы. 22 июня был сбит первый самолет «Скайхок» парой Крапивин-Сальник. Этот способ атаки мы применяли вплоть до конца войны и с других аэродромов.