Владимир Джунковский - Воспоминания.Том 1

8 февраля секция по борьбе с туберкулезом Московского отдела высочайше утвержденного Русского общества охранения народного здравия обсуждала вопрос об организации "Дня белой ромашки". Был избран комитет под председательством моей сестры Е. Ф. Джунковской; товарищами председателя избраны были А. А. Бахрушин и Л. Н. Княжевич, казначеем — И. Д. Морозов и секретарем — Д. Б. Егоров. Комитет привлек к работе многочисленную армию сотрудников, весь город был разделен на районы. Обратился комитет и ко мне за разрешением организовать "День белой ромашки" в различных местах Московского и смежных с ним уездов. Я, конечно, с радостью пошел навстречу этому доброму делу и отдал распоряжение по полиции об оказании полнейшего содействия организаторам этого дела, а в самый "День белой ромашки" — продавцам цветка. "Днем белой ромашки" было назначено 20 апреля, успех превысил ожидания, и сбор в размере 156 000 руб. оказал секции значительную помощь. Надо отдать справедливость — все слои населения единодушно откликнулись на призыв комитета, каждый счел своим долгом внести свою лепту в пользу несчастных больных туберкулезом.

9 февраля в Москву из Петербурга прибыл владетельный герцог Мекленбург-Шверинский Иоганн с супругой герцогиней Елизаветой в сопровождении лиц свиты. Приезд их считался неофициальным, цель — осмотр Троице-Сергиевой лавры, 10 февраля, на другой день их приезда, в экстренном поезде они и отправились в сопровождении меня. Герцог и герцогиня проявили огромный интерес ко всем достопримечательностям лавры и расспрашивали обо всем. Мне приходилось давать все нужные объяснения, хотя среди монахов и был один, владевший хорошо французским языком. Они отслужили молебен у раки преподобного Сергия, прикладывались к мощам, затем осматривали ризницу, покои митрополита, трапезную, проехали на лошадях к Черниговской Божьей Матери и в Вифанию. Они очень подкупали своей любознательностью и большим сочувствием и благоговением, которые они проявили к древним русским святыням.

По окончании осмотра святынь я предложил им проехать в мастерские кустарей Сергиева Посада. Они пришли в восторг от виденного, особенно интересовались они научным музеем, где наглядно можно было видеть постепенную работу кустарных игрушек. Накупив много русских кустарных вещей и игрушек, они отбыли в Москву. В 8 часов вечера они обедали у меня и в тот же день выехали в Петербург. Приехав к обеду, герцог любезно передал мне футляр с орденскими знаками ордена Льва I степени.

В феврале месяце назначен был в Москве разрешенный министром внутренних дел съезд фельдшеров и акушерок. Узнав, что в означенном съезде хочет принять участие земский фельдшерский персонал, я, не считая это законным, обратился с циркулярным предложением к губернской и уездным земским управам о недопустимости участия земского фельдшерско-акушерского персонала на съезде. Съезд был крайне озадачен таким моим запрещением, тем более, что, как оказалось, он более всего надеялся на участие именно огромного состава земских служащих. По этому поводу у меня была депутация, но я категорически заявил ей, что изменить свое распоряжение не могу, так как общество фельдшеров и фельдшериц, устраивавших съезд, зарегистрировано было в порядке Временных правил 4 марта 1906 г. 2, 9 статья коих запрещает участие в таком обществе лицам, состоящим на службе в правительственных учреждениях, а Сенат, кроме того, подкрепил эту статью разъяснением, что это относится и к земским служащим.

В феврале месяце я был приглашен министром внутренних дел принять участие в занятиях весенней сессии Общего присутствия Совета по делам местного хозяйства, назначенной к открытию 14 февраля. К этому дню я прибыл в Петербург. В эту сессию был внесен ряд законопроектов, среди них особенного внимания заслуживали: жилищный устав, устав попечения о народной трезвости, о земских оценках, о новых правилах взаимного страхования и санитарный устав.

Эта сессия была первая после кончины незабвенного Петра Аркадьевича Столыпина, по инициативе коего были организованы совещания при Совете по делам местного хозяйства, и поэтому, естественно, что все собравшиеся невольно чувствовали в душе отсутствие вдохновителя работы дорогого Петра Аркадьевича. Председатель — министр внутренних дел сенатор А. А. Макаров при открытии этой сессии обратился к членам Совета. […]

Засим барон В. В. Меллер-Закомельский, по уполномочию членов Совета, просил сенатора А. А. Макарова повергнуть к стопам его императорского величества Государя императора их верноподданнические чувства, а гофмейстер В. А. Драшусов выразил желание членов Совета отслужить панихиду об упокоении душ умерших статс-секретаря П. А. Столыпина и бывших членов Совета Н. Ф. Рихтера и С. Н. Межакова-Каютова.

В удовлетворение этих просьб сенатор А. А. Макаров огласил проект телеграммы на высочайшее имя и сообщил, что предположенная панихида будет отслужена на следующий день в десять с половиной утра в церкви Министерства внутренних дел. Передав после этого председательствование заступающему место председателя товарищу министра в должности гофмейстера А. Н. Харузину, сенатор А. А. Макаров объявил перерыв заседания.

По возобновлении заседания А. Н. Харузин предложил для предварительной разработки законопроектов разбиться на три комиссии. Согласно этому предложению члены Совета, по заявленному каждым желанию, образовали три комиссии в нижеследующем составе: I. Комиссия строительно-страховая и по проекту Положения о справочном отделе под председательством барона В. В. Меллер-Закомельского. II. Комиссия врачебно-санитарная под председательством С. А. Бекетова. III. Комиссия попечения о народной трезвости, в которую вошел я, под председательством Ю. Б. Шидловского. После выборов комиссий заседание было закрыто.

На следующий день все собрались в церковь Министерства внутренних дел на панихиду, после которой приступили к занятиям. Занятия шли успешно, но отсутствие П. А. Столыпина на заседаниях Общего присутствия и С. Е. Крыжановского, назначенного государственным секретарем, сильно отражалось; не чувствовалось того подъема настроения, того оживленного обмена мнениями, которыми отличались прежние сессии, а А. Н. Харузин вел заседания без должной энергии, слишком по-чиновничьи. Занятия продолжались до 4 марта включительно. Состав Общего присутствия был приблизительно такой же, как и прежних присутствий, только представители ведомств были другие, и среди губернаторов тоже были перемены. В Петербурге губернатором был граф Адлерберг, значительно уступавший своему предшественнику А. Д. Зиновьеву и в знаниях, и в опыте. Затем был харьковский губернатор М. К. Катеринич, уже немолодой, дельный, но как-то не отдававший себе отчета в современном положении дел, несколько отставший, но со взглядами очень честными. Н. А. Маклаков — черниговский губернатор, человек безусловно чистый и порядочный, но по молодости своей несколько опрометчивый. На заседаниях этой сессии я сошелся с ним очень близко и подружился с ним, и когда он в высказываемых им мнениях по молодости иногда слишком горячился, то я его сдерживал. Из остальных губернаторов впервые появился на заседаниях Совета А. Н. Хвостов, нижегородский губернатор. Это был тип совершенно отрицательный, и я от него сторонился. Он очень плохо себя поставил в Нижнем и вел себя по отношению крайних правых партий не как губернатор, а как член их партии, был бестактен и окружал себя самыми недостойными и сомнительными личностями. Для Совета это не было приобретение, кроме вреда делу он своим присутствием ничего не принес.