Владимир Джунковский - Воспоминания.Том 1

Я решил подождать еще месяц и, если результата и тогда не последует, просить о переводе Кораблева в другую тюрьму, поставив на этом деле крест и прекратив с ним переговоры. Но Главное тюремное управление предупредило меня и, очевидно, по чьим-то проискам, прислало мне нижеследующую бумагу от 1 мая 1912 г. за № 248:

"Совершенно секретно. Спешно. Московскому губернатору.

Вследствие личных объяснений с Вашим превосходительством по поводу ссыльно-каторжного арестанта Леонида Кораблева, дальнейшее пребывание которого в Московской центральной тюрьме Вы, со своей стороны, также признавали бы вредным, имею честь уведомить Вас, что господин министр юстиции признал соответственным перевести названного арестанта в другое место заключения.

Ввиду изложенного Главное тюремное управление просит Ваше превосходительство сделать распоряжение о переводе Кораблева с этапом 4 сего мая в ведение орловского губернатора для помещения в местную временную каторжную тюрьму. О предстоящем переводе в Орел Кораблев не должен быть предупреждаем заблаговременно, и распоряжение это может быть ему объявлено непосредственно перед отправкой и сдачей конвою на этап. В период времени между получением настоящего отношения и отправкой по назначению, Кораблеву не должны быть разрешаемы переписка и свидания с кем бы то ни было, но после отправки Кораблева ближайшие его родственники (мать и сестра) могут быть поставлены в известность о состоявшемся распоряжении относительно перевода его в Орел.

Благоволите, Ваше превосходительство, предложить администрации Московской центральной пересыльной тюрьмы подвергнуть Кораблева перед сдачей конвою самому тщательному обыску и убедиться в исправном и прочном состоянии наложенных на него ножных и ручных оков, а также предупредить конвой о необходимости иметь за Кораблевым в пути самый бдительный надзор в предупреждение нападения на конвой и побега. После отправления Кораблева в Орел не откажите немедленно уведомить Главное тюремное управление. Начальник главного тюремного управления Хрулев".

Я был крайне возмущен таким неправильным освещением моего разговора с начальником Главного тюремного управления, которому я именно говорил, что хочу довести дело о розыске иконы раз и навсегда, до конца, и потому прошу оставить Кораблева в Москве, пока вопрос не будет исчерпан. […]

Так и не удалось выяснить это дело до конца, и вопрос об иконе окончательно заглох. Симулировал ли Кораблев, какую роль играли епископ Гермоген с иеромонахом Илиодором в этом деле, все это, благодаря вмешательству министра юстиции, не удалось установить. Я лично остался при убеждении, что епископ Гермоген и иеромонах Илиодор задумали устроить шантаж с иконой, выдав фальшивую за подлинную, и, опасаясь, что их действия будут мною раскрыты, повлияли на министра юстиции, который и удалил Кораблева из Москвы.

2 мая телеграф известил о кончине короля датского Фредерика VIII, брата вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Он скончался при совершенно исключительных обстоятельствах. Возвращаясь из Ниццы в Копенгаген, король с семьей остановился в Гамбурге и вышел прогуляться, но с ним сделалось дурно, и он упал на глазах у полицейского. Этот последний поспешил к нему на помощь и, так как он был без сознания, то, не найдя на нем никакого удостоверения личности, отвез его в ближайшую больницу, где король, не будучи никем узнан, скончался.

Королева Луиза и принцы, обеспокоенные продолжительным отсутствием короля, обратились к властям города. После продолжительных поисков нашли тело короля в морге. Внезапная кончина короля вызвала в Дании искреннейшую скорбь, король пользовался большой любовью у народа. На престол вступил Христиан X.

11 мая в Москве в евангелическо-лютеранской церкви святых Петра и Павла состоялось торжественное заупокойное богослужение. Храм был задрапирован черным крепом и убран датскими флагами и тропическими растениями. Пел любительский хор общества "Лидертафель", солисткой выступила меццо-сопрано госпожа Барт. Вся московская администрация, военная и гражданская, вся датская колония во главе с консулом господином Ферстером была налицо. Присутствовала и депутация от Сумского гусарского полка, шефом которого состоял покойный король.

Назначенное в Москве на 15 мая открытие памятника Александру III, по высочайшему повелению, было перенесено на 30 мая.

К 14 мая грандиозное здание Московского почтамта было закончено отделкой, и в этот день состоялось торжество его освящения. Из Петербурга прибыли начальник Главного управления почт и телеграфов Севастьянов и строитель почтамта председатель техническо-строительного комитета Л. Н. Новиков. Собрались все власти и много приглашенных. Молебствие отслужено было преосвященным Анастасием, после чего он окропил святой водой все помещение нового почтамта.

Когда было подано шампанское и провозглашены были обычные тосты, начальник Главного управления почт и телеграфов обратился к группе чиновников почтамта и произнес не совсем подходившую к моменту речь, бестактно вспомнив их забастовку 1905 г., когда, по его выражению, "волки в овечьей шкуре нашли себе добычу в их среде и вовлекли их в преступные союзы под флагом заботы об улучшении их экономической жизни".

Новое сооружение прибавило Москве еще одну достопримечательность. Нигде в мире до сего такого почтамта не было. Даже берлинский почтамт, славившийся своими размерами и усовершенствованиями, не имел такого грандиозного зала для почтовых операций.

Весь май месяц первопрестольная столица готовилась к достойной встрече своего монарха. То было первое высочайшее посещение столицы после грустных дней 1905 г. Почти десять лет прошло со времени последнего посещения Москвы Государем, а за время моего губернаторства это было в первый раз. В Москве предстояло открытие и освящение памятника императору Александру III, членом комитета по постройке которого состоял и я, а затем предстояла поездка в Свято-Троицкую Сергиеву лавру. Лавра находилась в пределах губернии, а потому вся ответственность по охранению порядка ложилась на меня, так же как и все заботы об охране, согласно нового взгляда министерства после киевской катастрофы.

Киевские торжества, так печально окончившиеся, ясно доказали, что курловская система охраны, когда местные власти устранялись от дела и ответственности, в корне неправильна, и потому министерство решило отказаться от этой системы. Этому решению в значительной мере способствовал и новый товарищ министра И. М. Золотарев, заменивший Курлова, человек серьезный, спокойный и невластолюбивый. По новой выработанной инструкции хозяином в деле охраны являлась местная власть, коей подчинялись все органы охраны не только местной жандармской власти, но и чины охраны Управления дворцового коменданта, поступавшие в распоряжение губернатора или градоначальника с момента вступления в наряд, причем количество их, инструкции им и чинам Корпуса жандармов и все наряды утверждались заранее губернатором или градоначальником. При этом все решительно билеты для входа на торжества в присутствии Государя выдавались исключительно за подписью и ответственностью губернатора или градоначальника.