Владимир Левченко - Харитон Юлий Борисович. Помощник Курчатова

И все же какая-то информация до наших ученых докатывалась. В 1940 году по инициативе старейшего академика Вернадского (его сын жил в США) создали комиссию по изучению вопроса: сколько в стране запасов урана? В комиссию от физиков вошли Курчатов, Капица, Иоффе, Вавилов, Харитон. Геологи признались: в отсутствие спроса единственный рудник закрыт, запасы урана неизвестны. Но в 1941–1942 годах советская разведка стала получать сведенияо том, что в США и Германии в строжайшей тайне разрабатывается невиданная доселе бомба. Около полугода не доверявший всем и вся Берия не докладывал об этом Сталину. 28 сентября 1942 года Сталин подписал распоряжениео возобновлении в СССР работ по урановой проблеме. Курчатов составил список участников проекта:Алиханов, Кикоин, Харитон, Зельдович. В 1943 году Курчатов предложил возглавить группу по работе над конструкцией бомбы Харитону. Тот поначалу отказывался, его захватила другая работа – современное минное и противотанковое оружие. Но Курчатов убедил Харитона: надо дума ть о будущей безопасности страны и нельзя упускать время.

Наконец, Сталин, который понимал, что кадры решают все, снимает с поста руководителя атомного проекта Молотова и назначает Берию.О его роли в создании советского атомного оружия все ученые, Харитон в том числе, отзывались очень высоко: отличный для тоталитарной системы администратор. Когда по примеру генетики намечалось избиение чуждой марксизму квантовой физики, Харитон пожаловался Берии, что это затрудняет работу над оружием. Берия вспыхнул: «Мы не позволим засранцам мешать вашей работе!». Неоднократно Харитон добивался у Берии «прощения» идеологически проштрафившихся физиков. Берия хмуро спрашивал: «Он вам очень нужен?» Но однажды Берия сказал главному конструктору: «Юлий Борисович, если бы вы знали, сколько донесли на вас!» Помолчав, добавил: «Но я им не верю».

Поначалу с приборами было тяжело. Кварц для осциллографа купили на Тишинском рынке в Москве. Часть приборов вывезли из Германии. Но самое главное – в 1945 году в Германии после детективных поисков на кожевенном заводе удалось найти склад солей урана. В поисках участвовали Харитон и Зельдович,которых по этому случаю обрядили в полковничью форму. Все другие склады, где тоже мог быть уран, будто по досадному совпадению разбомбили союзники.

Через несколько лет член Политбюро Лазарь Каганович недовольно назвал «атомные города» курортами. Но в 1946 году Сталин говорил, что атомную бомбу надо получить как можно скорее, без оглядки на затраты.У Америки бомба уже была. Взрыв японской Хиросимы стоил жизни 120 тысячам человек...

КБ-11, объект N 550, Кремлев, Москва, центр-300, Приволжская контора, Арзамас-75, Саров, Арзамас-16 – в разные времена так называлось место, где в 1946 году было создано сверхсекретное конструкторское бюро по разработке атомного оружия. Его называли советским Лос-Аламосом по аналогии с местом, где находился подобный американский центр. (Любопытно, что в 10 км от нашего Лос-Аламоса стояла деревня Аламасово.) Когда-то здесь жил Серафим Саровский – один из самых почитаемых на Руси святых, был знаменитый монастырь, куда приезжал последний император Николай II с семьей. В годы войны на территории монастыря расположили небольшой оружейный завод. А в 1946 году сюда прислали тысячи заключенных, которые ударными темпами возводили ядерный центр. Многие церкви были разрушены.

Надо «перехаритонить»Оппенгеймера – так говорили в Арзамасе. Роберт Оппенгеймер – руководитель американского атомного проекта, работал в Кембридже в те же годы, что и Харитон, научный руководитель и главный конструктор советского атомного проекта с 1946 по 1992 год.

Маленького роста, невзрачный, очень худой – внешне Харитон резко контрастировал с делом, за которым стояла огромная разрушительная мощь. Из-за непритязательной внешности с ним сплошь и рядом случались забавные истории, когда секретари райкомов и провинциальные вельможи не признавали в нем главного конструктора атомного оружия. До конца 1980-х годов его имени не знал никто,но он был начисто лишен тщеславия и никогда не предъявлял своих чинов. С ним можно было поговорить о Гейнсборо, Гольбейне, Тернере, он радовался томику стихов Михаила Кузмина, был влюблен в Товстоногова и, измотавшись вконец, ходил на последние киносеансы, хотя досадовал, что хороших фильмов почти не снимают.

Многие удивлялись: почему Курчатов «позвал» на Арзамас Харитона – мягкого, интеллигентного человека, который совсем не походил на начальника сталинских времен? Он был старорежимно вежлив, никогда не садился раньше другого человека, всегда подавал пальто, самым страшным ругательством в его устах было «черт!» Но Харитон обладал чертой, которая отмечалась всеми, кто знал его, и отличала ото всех, кто работал рядом: феноменальная ответственность.Как говорил один из известных физиков, такой ответственностью отличался еще только президент Академии наук Сергей Вавилов. Совпадение ли, что брат Вавилова и отец Харитона погибли в тюрьмах НКВД?

Харитон наизусть знал тысячи чертежей, которые сопровождали каждое изделие. Он сидел в кабинете до глубокой ночи, но в 8 утра всегда был на работе. Долгие совещания по выходным были обычным явлением, он мягко и застенчиво извинялся перед сотрудниками за очередной вызов, передавал привет их женам. Он проверял каждую деталь перед испытаниями и, к примеру, лично возглавлял разработку нейтронного запала для первой бомбы. Он стал еще более въедливым, изводя сотрудников проверками после первого отказа на испытаниях в 1954 году. Говорили, что у него совсем испортился характер. Нет, не испортился – сам того не ведая, он возвел ответственность в культ.

Рискуя впасть в недопустимый по нынешним временам пафос, надо сказать, что Харитон и все другие ученые сознавали, что они не просто создают атомную, а потом и водородную бомбу, но работают над оружием сдерживания,которое сделает невозможным одностороннее применение ядерного оружия и, значит, сохранит мир.Теми же мотивами руководствовались западные ученые, которые шли на контакт с советской разведкой. По многочисленным свидетельствам, денег за информацию они, даже Фукс, передавший СССР сведения об имплозии, не получали. В 1948 году у США было уже 56 атомных бомб.Объединенный комитет начальников штабов разработал чрезвычайную доктрину «Полумесяц», которая предусматривала «мощное воздушное нападение, использование разрушительной и психологической мощи атомного оружия против жизненно важных центров советского военного производства». Было скрупулезно подсчитано, сколько миллионов советских людей погибнет и на сколько процентов снизится промышленный потенциал СССР. Счастье, что президент Трумэн отклонил этот план.