Александр Крон - Кандидат партии

П р о к о ф и й А н д р е е в и ч (тихо). Та-ак. Из знамен да в тряпки. Скоро.

Н и к о л а й (Венцовой). Так? Ну, ладно, с вами у меня отдельный разговор будет, а вот Толе я отвечу. Слышали, как он заговорил? Меня, мол, не спросили. Верно, нехорошо. Это ведь оттого, Толя, что до сей поры ты со мной не часто спорил, - поневоле избалуешься.

К а с а т к и н. Коля, родной, вот за это хвалю - самокритично подходишь. Ребятки, помиритесь...

Н и к о л а й. Это плохо, когда люди не спорят. Зато как заспорили все вдребезги. Ну что ж, дело поправимое - мы не наглухо склепаны, разойдемся без аварий. Делить нам нечего, разве что славу делить захочешь, так и тут недоразумений у нас не будет - забирай хоть всю, а я, признаться, сыт. Я тебе не препятствую: выступай с речами, снимайся в фас и в профиль, хочешь книгу печатать - вали, только чур за одной своей подписью.

В е н ц о в а. Вы с ума сошли, Коля? А как же вы?

Н и к о л а й. А я, Ларочка, устал от шумного света - и с завтрашнего дня возвращаюсь в исходное положение. Отработал смену - и домой. Заходите, если не скучно с простым рабочим, - адрес прежний. А то выходите за меня замуж, Лара? Зарабатываю прилично, во хмелю смирен, только вот что в знатные не вышел.

В о с т р я к о в. Ну ладно. Пора кончать... (Вскочил и быстрыми шагами вошел внутрь дачи.)

П р о к о ф и й А н д р е е в и ч. Не расстраивайся, Микола. Будем жить, как прежде жили. От цирка этого подальше - оно даже лучше.

Л ю д м и л а. Перестань, папа. Ты опять за свое? (Подошла к брату.) Мы с тобой к экзаменам будем готовиться, верно, Миколушка?

К а с а т к и н (прислушивается). Пошел все-таки. Не выдержал. Уговорил я его. Вот, ей-богу, люди! Шумят, нервничают, а чего? Сами не знают.

Н и н а П а в л о в н а (перестала стенографировать, встала и тоже прислушалась). Товарищи, до сих пор я ни во что не вмешивалась, даже когда Востряков оскорблял моего мужа. Но я решительно требую, чтобы Алексея Георгиевича оставили в покое. Скажите Вострякову, чтоб он не смел к нему ходить.

Но уже поздно, в дверях появился Плотовщиков. За его

спиной - Востряков.

П л о т о в щ и к о в (отыскал глазами Николая). То, что мне сейчас сказали, - правда?

Н и к о л а й. Правда.

П л о т о в щ и к о в. Как хорошо! Прямо диву даешься: рабочий, кандидат в члены великой партии большевиков, новатор производства, через пятилетки шагает, а чуть погладили его против шерсти - он и скис: "Ничего не хочу, ничего не желаю - отpaботал смену - и домой!" Такой скромный, такой простой... Только меня не проведешь. Бывает скромность паче гордости, простота хуже воровства. (Старику.) Это ты парня мутишь, я тебя насквозь вижу... (Николаю.) Ты брось фокусы. Незаменимых нет. Я ведь не погляжу, что мы в свойстве...

Н и к о л а й. Знаете что, Алексей Георгиевич? Вы думайте про меня что хотите, а голоса не повышайте - понятно вам? Я вас очень уважаю, но я сегодня выходной - и не желаю.

П л о т о в щ и к о в. Ловко! Что же, по воскресеньям твоя коммунистическая совесть спит? А еще хочешь быть членом партии! А ты знаешь, что такое коммунист? Настоящий коммунист - это человек, который в коммунистическом Завтра был, видел счастливую гармоническую жизнь на земле, прикоснулся уже к этой жизни... Что смотришь, думаешь, я заговариваться стал? В мыслях своих переносился, внутренним взором видел, сердцем прикоснулся. И отпущен он оттуда на короткий срок, для того чтоб рассказать о ней людям, сказать, что близко она, и дорогу указать. А придется с боями идти - биться в первом ряду, вдохновлять и вести, жизнь положить, если надо... Я в тебя, как в родного сына, верил, думал: ты - настоящий, а ты... (Пошатываясь, уходит.)

Пауза.

Н и н а П а в л о в н а (Анатолию). Зачем вы это сделали? Что вы ему наговорили?

В о с т р и к о в. Сказал, что было.

Н и н а П а в л о в н а. Проверю. Имейте в виду - у меня записано каждое слово, сказанное здесь. С сегодняшнего дня я очень переменила свое мнение о вас.

Вбегает Вера.

В е р а. Товарищи, что тут у вас было? Алексею Георгиевичу плохо.

Все бросаются в комнаты.

Занавес

Действие третье

ЗИМА

Картина первая

Знакомая по первому действию комната в домике на

шоссе. Неяркий свет висящей над столом электрической

лампы. На столе - накрытый салфеткой ужин, стакан с

блюдцем и термос. Людмила сидит, завернувшись в

вязании платок, и, перебирая струны гитары,

вполголоса напевает. Из соседней комнаты выглянул

Прокофий Андреевич. Он в очках, в руках книга.

П р о к о ф и й А н д р е е в и ч. Который час?

Л ю д м и л а (не оборачиваясь). Одиннадцатый в начале. Ты бы лег, папа.

П р о к о ф и й А н д р е е в и ч. Да нет уж, подожду. (Позевывает.) Ишь, как вызвездило. Завтра морозец будет.

Л ю д м и л а. Почему ты думаешь?

П р о к о ф и й А н д р е е в и ч. Не думаю, а знаю. Ты что поешь, Милка?

Л ю д м и л а. Это старинное. В "Бесприданнице" поют.

П р о к о ф и й А н д р е е в и ч. Хорошо. Сюжет не так чтоб веселый, а мелодия хороша. (Ушел.)

Людмила, задумавшись, перебирает струны, затем опять

запела.

В дверях появляется Востряков. Остановился, слушает.

Л ю д м и л а (оборвала пение, улыбнулась). Миколушка...

В о с т р я к о в. Нет, это я, Мила.

Л ю д м и л а (вскрикнув, обернулась). Ох, как ты меня перепугал. Разве можно так?

В о с т р я к о в. Почему дверь не заперта?

Л ю д м и л а. Николая еще дома нет.

В о с т р я к о в. А где он?

Л ю д м и л а. Где же ему быть? На заводе.

В о с т р я к о в. В вечернюю работает?

Л ю д м и л а. Нет, с утра не приезжал.

В о с т р я к о в. Войти не приглашаешь?

Л ю д м и л а. Заходи. Только ноги обмети получше.

В о с т р я к о в (обмел веником ноги, снял пальто, вошел. Оглядывается). Все как будто по-прежнему?

Л ю д м и л а. Как будто.

В о с т р я к о в. Отец здоров?

Л ю д м и л а. Спасибо.

В о с т р я к о в. Что это я хотел тебя спросить? Алексей Георгиевич на работу вышел?

Л ю д м и л а. Не слыхала.

В о с т р я к о в. Понятно. Значит, все по-прежнему.

Л ю д м и л а. Выходит так. А у тебя? Все в ЦК Союза работаешь? Инструктором, кажется?

В о с т р я к о в. Нет, подымай выше. Теперь на орготделе сижу. Временно исполняющим.

Л ю д м и л а. Ну, что ж, хорошо. И сам начальник, и к высшему начальству близко, и пешком ходить не надо.

В о с т р я к о в. Злая вы стали, Людмила Прокофьевна.

Л ю д м и л а. Ты меня доброй не видел.

В о с т р я к о в. Это верно. Я к тебе всей душой, а ты - эх! Только мучила меня. А зачем?

Л ю д м и л а. Зачем? Когда мучила - не знала зачем, иной раз сама удивлялась, какой бес меня за веревочку дергает. И жалко тебя станет, и прощенья хочется просить. А вот теперь знаю. А затем, Толя, что нравился ты мне и полюбить тебя хотелось, а все-таки сердце мне говорило, что верить тебе нельзя. А ты как думал, почему девушки парней мучают? И хочется полюбить и боязно - вдруг плохой человек? Ума-то столько не нажито, чтоб сразу распознать, а коли понравился парень, недолго и последнего решиться. Вот одна защита и остается - помучить вволю. А сама думаешь: если человек настоящий и меня любит - он все преодолеет и от этого мне еще больше полюбится, а если плохой, обязательно он себя выдаст, где-нибудь да прорвется... Много я из-за тебя слез пролила, но благодарю свою судьбу, что вовремя опомнилась.