Теодор Кранке - Карманный линкор. «Адмирал Шеер» в Атлантике

В 8 утра 26 февраля наконец-то раздался долгожданный приказ: «Все на корму!» Уже не в первый раз экипаж «Шеера» подчинялся этому приказу, но, возможно, еще никогда команда не спешила на построение с такой охотой и радостью. Кроме тех, кому не позволили покинуть вахту, весь экипаж корабля собрался на корме, и первый помощник «Шеера» как представитель Верховного военно-морского командования вручил капитану Рыцарский крест, копию которого с любовью изготовили корабельные механики.

Кранке был необычайно тронут и с короткой речью обратился к собравшемуся экипажу:

— Я знаю, что в этот день гордость наполняет не только меня, но и всех вас, кого я вижу здесь. В то же время награда налагает на нас обязательство еще тверже стоять, выполняя любые порученные нам задачи, и еще крепче хранить нашу испытанную и верную дружбу. Kameraden, я счастлив тем, что могу положиться на каждого. — И затем Кранке сообщил желанную весть — главнокомандующий флотом приказал «Шееру» возвращаться в родные воды.

Но сначала приказ главнокомандующего еще нужно было выполнить. Пока «Шееру» грозила серьезная опасность: впереди лежала нелегкая дорога через Атлантику, а затем через Датский пролив. На этот раз вполне можно было ожидать того, что путь «Шееру» преградят британские линкоры и тяжелые крейсеры.

В последнее время Центральная Атлантика поистине превратилась для британского адмиралтейства в арену оживленнейших действий. Сэр Джон Тови, командующий флотом метрополии, гонялся за двумя немецкими линкорами «Гнейзенау» и «Шарнхорст» — 22 февраля они затопили пять кораблей британского конвоя (15 марта еще шесть, а на следующий день десять) — и тяжелым крейсером «Хиппер», который затопил семь кораблей британского конвоя на западе от Португалии. Кроме того, было известно, что два немецких вспомогательных крейсера «Тор» и «Атлантис» тоже свободно рейдерствуют в этих водах. Рано или поздно они должны будут вернуться домой, и в подготовке к этому событию британские военные корабли, какие только можно было освободить от других задач, преградили все возможные пути.

Кранке охватило беспокойство, поскольку радиолокационный аппарат «Шеера» не работал, а ввиду долгих северных ночей, в которые капитан надеялся проскользнуть через Датский пролив, было очень важно, чтобы корабль имел возможность пользоваться радаром. Вопреки категорическому запрещению, по распоряжению Кранке механики разобрали аппарат, чтобы попытаться обнаружить повреждение и, если возможно, починить радиолокатор. Причину неисправности удалось установить. Виноватой оказалась небольшая камера с кристаллом кварца, который управлял входящими импульсами. Кристалл требовал замены, и доступными на «Шеере» средствами устранить неисправность было невозможно.

Поэтому Кранке решил запросить необходимую деталь по радио. К сожалению, в шифроблокноте, применявшемся на крейсерах, не содержалось кодового сочетания для слова «кварц», и единственное, что мог сделать Кранке, это зашифровать буквы «D» и «T», обозначавшие радиолокационный аппарат, вместе со словом «quartz», так чтобы при расшифровке получилось Dora-Toni-Quartz. Сообщение было отправлено немедля и заставило дешифровщиков в штаб-квартире немецкого военного флота поломать голову. Но в конце концов один сообразительный малый догадался, что означают слова «Dora» и «Toni», а потом уж с кварцем разобрались легко.

Тогда кварцевую деталь передали командиру подводной лодки, которая как раз выходила в море на задание. Размером секретный пакет был не больше пачки сигарет, да и по форме напоминал ее, и озадаченный подводник наверняка промаялся немало времени, пытаясь отгадать, что же за вещь там внутри, окруженная такой секретностью. А тем временем получатель пакета снова подвергался воздействию всех существующих на свете типов погоды: жары, тепла, холода, мороза, тропического зноя и тому подобного. «Шеер» опять обогнул мыс Доброй Надежды и пришел в тайное место встречи немецкого флота в Атлантике — в «Андалусию». Но за день до прибытия Кранке снова велел остановить машины.

Быстрые изменения климата, которые испытывал на себе «Шеер», путешествуя от холодных районов Антарктики до теплых вод Индийского океана и Южной Атлантики, привели к необычно интенсивному обрастанию судна ниже ватерлинии. Рачки, липарисы, водоросли и бог знает что еще расцвело таким буйным цветом, что ухудшило ходовые качества «Шеера» из-за увеличения сопротивления воде. Пока потеря в скорости не превышала примерно одного узла, но когда дело дойдет до решительного прорыва, Кранке понадобится выжать из корабля все возможное, поэтому он не мог допустить, чтобы ему помешали водоросли и всякая живность; тогда капитан решил воспользоваться подходящим случаем и очистить днище, тем более что, благодаря низкому уровню жидкого топлива в баках, корабль стоял в воде сравнительно высоко.

Поэтому «Шеер» кренговали сначала в одну сторону, потом в другую — для этого сначала опустошили баки с одной стороны и наполнили с другой и затем наоборот. Каждый такой прием обнажал значительную поверхность корпуса ниже ватерлинии, и рабочие бригады на резиновых лодках и плотах принимались отскребать непрошеных пассажиров. Поскольку во время очистки судно не могло сохранять боевую готовность, Кранке приказал Пичу вести постоянное наблюдение за окрестностями. Если бы британцы застигли «Шеер» в такой момент, это была бы катастрофа. Правда, капитан не считал это вероятным, но лучше перестраховаться, чем потом кусать локти.

Очистка днища в открытом море — нелегкая работа, потому что и корабль, и лодки, в которых работают матросы, непрестанно скачут вверх-вниз на волнах, и из-за этой нестыковки движений очень сложно с достаточной силой нажимать на скребки. Но матросы старались изо всех сил, обливаясь потом под окрики унтер-офицеров.

Пока шла работа, первый помощник Грубер нарезал круги на своем катере, раздавая советы и распоряжения и то и дело замечая какой-нибудь участок, который скребли недостаточно усердно. Как только участок днища очищали от наростов, являлась другая рабочая бригада с окислительно-восстановительным препаратом и обрабатывала ржавчину, за ней шла третья с серой краской и заканчивала работу. Тропическое солнце Южной Атлантики угнетало рабочих, но помогало в том, что касалось покраски. Стоило только обработать обшивку препаратом и покрасить, как она тут же высыхала. Одну сторону «Шеера» привели в порядок с утра, другую после полудня, и к вечеру он был в отличной форме и готов к выполнению любого задания. Заревели машины, и «Шеер» продолжил свой путь на встречу с «Нордмарком», которая состоялась на следующий день, 10 марта.