Теодор Кранке - Карманный линкор. «Адмирал Шеер» в Атлантике

Метеоролог получил приказ явиться на мостик.

— Откройте нам профессиональную тайну, Дефант, что для нас приготовила «небесная канцелярия»? — добродушно спросил Кранке.

— Завтра ветер станет слабее, капитан. Спокойное море и чистый видимый горизонт, но в дальнейшем вероятно падение давления и шторм, хотя не раньше послезавтрашнего дня.

Тот вечер запомнился надолго. Заходящее солнце набросило на океан сверкающую вуаль будто из шелка, вышитого голубым и красным. Кое-где виднелись золотые и фиолетовые нити. Но когда солнце наконец опустилось за горизонт, освещение стало холодным и жестким и поверхность океана постепенно поблекла. В сумерках «Шеер» погрузился в тишину и покой, только непрестанно стучали машины, но в умах и сердцах членов экипажа не было покоя, ибо психологически они уже приготовились к действию, движению, риску и опасности.

Забрезжил рассвет вторника 5 ноября. Предсказания метеоролога относительно погоды полностью оправдались. Лейтенант Пич, старший пилот, получил приказ явиться на мостик. Раньше, до того как стать летчиком, он был морским офицером и впоследствии вернулся к своей первой любви, к морю, где и окончил свои дни 24 августа 1944 года в Арктике, будучи командиром подводной лодки «U-344».

— Ну, Пич, — встретил его капитан. — Как вам сегодняшняя погода? Годится, чтобы рискнуть спуститься на воду?

— Если вы прикажете сделать для меня «утиный пруд», то по мне годится, господин капитан.

«Утиным прудом» назывался участок спокойной воды, искусственно создаваемый кораблем, когда он круто поворачивал к ветру, резко переложив руль на борт.

— Что за вопрос, дружище! Будет вам «утиный пруд». Я надеюсь, вы нам принесете какие-нибудь известия о конвое.

— Если и не принесу, то не потому, что плохо старался, господин капитан.

— Хорошо. Тогда выполняйте.

— Слушаюсь, господин капитан. — И Пич радостно поспешил прочь.

Его самолет-разведчик «арадо» — «корабельный попугай» — уже сидел на своем насесте, то есть стоял на рельсах катапульты. Все, что оставалось сделать Пичу и летчику-наблюдателю Галлинату, это забраться на свои места и закрыть подвижную часть фонаря из перспекса над головой. Но сначала расчет наземного обслуживания — если можно так выразиться применительно к морякам — проверил двигатель и в последний раз перед полетом осмотрел поплавки, а офицер минно-торпедной боевой части, отвечающий за катапульту, проверил баки со сжатым воздухом, причем воздух с радостным шипением вырвался наружу.

Моторы «арадо» внезапно взревели, пронзительно завыли, а потом монотонно загудели на пару тонов ниже. Пич, сидя в кабине, поднял руку. Офицер торпедной части запустил механизм, раздался отрывистый хлопок, затем резкий фыркающий звук, и «арадо» взмыл в воздух.

Позади него на палубу упал плюшевый медвежонок, по всей видимости талисман. Его испуганно подобрал матрос.

— Плохой знак, — мрачно сказал он, передавая медвежонка другому. — Теперь удачи не жди.

— Насчет этого не волнуйся, — ответил механик. — У него таких целая дюжина. Подружки надарили.

Поднявшись в воздух, «арадо» облетел вокруг корабля. Все замахали ему руками, и Пич махнул в ответ. Потом самолет направился на запад. В 11.20 он вернулся. Докладывать ему было не о чем. Он тщательно прочесал первый треугольный сектор моря по указанию капитана Кранке и ничего там не обнаружил. Затем «арадо» отправился на юг искать следы конвоя во втором треугольнике. Предполагалось, что он вернется к 13.00, но в 12.40 впередсмотрящий доложил о приближении самолета. Это «арадо» возвращался раньше времени, что казалось добрым знаком, хотя если бы наверняка были хорошие новости, то Пич, приближаясь, покачал бы крыльями самолета.

Однако стоявшие на мостике офицеры никак не могли решить, действительно ли он покачал крыльями или нет, но тут «арадо» подал шифрованный световой сигнал: «Восемь восемьдесят морских миль».

При этом у экипажа загорелись глаза, и, как по мановению волшебной палочки, корабль облетела весть: «Впереди по курсу конвой!» Офицеры на мостике тоже разделили краткий восторг, хотя рано или поздно они ожидали этих новостей, но потом их лица снова посерьезнели: теперь все зависит от капитана. Только он принимал решение и ни с кем не мог поделиться ответственностью. Он отвечал не за группу людей или мелкое судно и не мог броситься в бой очертя голову, и будь что будет. Нужно было учитывать стратегические соображения. На нем лежала ответственность за мощный боевой корабль и жизнь 1300 человек. Он не имеет права принимать поспешных решений и должен помнить, что его цель не победить в одном бою, а посеять как можно больший хаос на путях снабжения противника и на как можно более долгий срок.

Но пока что перед «Шеером» встала проблема, может быть, не такая важная, однако требующая практического решения: как взять «арадо» на борт целым и невредимым, несмотря на все нарастающее волнение? Корабль совершил маневр, готовя для самолета «утиный пруд», «арадо» сделал круг и затем снизился на участок спокойной воды. Его поплавки коснулись океанской поверхности, взметнув каскад серебристых брызг, а самолет еще раз или два подпрыгнул вверх, словно кролик, которого вспугнули на пашне, и в конце концов плавно заскользил по воде.

Снова взревел мотор, Пич направил самолет под защиту левого борта и остановился прямо под палубным краном. Пич вылез из кабины и попытался поймать качавшийся над ним крюк, но «арадо» шатался из стороны в сторону, будто пьяный, причем, как нарочно, в противоположную сторону от крюка. Пичу пришлось нелегко.

Выстроившиеся вдоль всего борта моряки со всех сторон засыпали его советами, будучи уверенными, что справились бы лучше Пича, и прямо говорили ему об этом. Но вскоре он поймал-таки крюк и ловко зацепил его за подъемное кольцо самолета. Пич поднял руку, и крановщик завел свою машину, легко поднял самолет с поверхности моря, перенес на палубу и аккуратно поставил на рельсы катапульты. «Корабельный попугай» снова уселся на свою жердочку.

Пич не вылез, а выпрыгнул из кабины и побежал на мостик. В руке он держал карту, и на ней, кроме цветных линий, значился большой красный крест, настолько большой, что даже матросы на палубе заметили его, когда Пич пробегал мимо. Они перемигнулись. Было совершенно ясно, что Пич взволнован какой-то, как он считал, важной информацией. Исходя из всего этого, матросы тут же заключили, что слух о конвое оправдался. Стоя на мостике, капитан Кранке волновался гораздо меньше и почти ничего не сказал.

— Благодарю вас, Пич. Вы отлично поработали, — только это от него и услышали.

Конвой, о присутствии которого только что доложил Пич, находился в 88 морских милях прямо впереди «Шеера». С учетом отклонения курса, которым следовал конвой, у «Шеера» уйдет более трех часов, чтобы догнать его. Теперь, когда «арадо» не без труда доставили на борт, было уже час дня, и, значит, «Шеер» настигнет конвой не раньше 16 часов, то есть незадолго до темноты. Это время весьма неблагоприятно для встречи, поскольку в ночное время корабли конвоя получат возможность рассеяться и спастись под покровом темноты.