Фридрих Вильгельм Меллентин - Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй мировой войне. 1939-1945

Неоспоримым фактом является то, что Гитлер был невероятно умным человеком, память которого намного превосходила средний уровень. Он обладал огромной волей и был в высшей степени беспощаден; он был выдающимся оратором, способным оказывать гипнотическое влияние на людей из своего ближайшего окружения. Как политик и дипломат, он с чрезвычайной точностью улавливал слабые стороны своих соперников и использовал их промахи в своих интересах. Это был вполне здоровый человек, вегетарианец, который никогда не курил и не пил, но затем он подорвал свое здоровье, принимая снотворные препараты и стимулирующие таблетки, главным образом в последние годы войны. Хотя его здоровье ухудшилось, ум его всегда был удивительно ясным, активность он сохранял до самого конца [271]. В задачи этой книги не входит обсуждение его политических успехов в предвоенный период; его успех стал возможным из-за несправедливой политики союзников после Первой мировой войны. Они совершили все возможные ошибки, которые можно было совершить, начиная с Версальского мирного договора и оккупации Рурской области и кончая непостижимой уступчивостью и отсутствием прозорливости в мюнхенский период. Крупные политические победы совершенно затмили сознание Гитлера; он никогда не вспоминал слова Бисмарка: «История учит, что, соблюдая осторожность, политик может достичь очень многого».

В 1939 году Гитлер решился на войну с Польшей, потому что был убежден – конфликт этот будет локальным. Гарантии, данные Польше Великобританией, были недооценены; да они никогда и не воспринимались всерьез. Доктор Пауль Шмидт поведал мне о реакции Гитлера на объявление войны Великобританией: «Гитлер был поражен и в высшей степени расстроен. Несколько мгновений спустя он повернулся к Риббентропу и спросил его: «Ну и что теперь?» До объявления войны у нас не было никаких серьезных переговоров с нашим главным и единственным союзником. Доктор Шмидт упоминал о письме Муссолини Гитлеру, написанном 25 августа 1939 года, в котором дуче обращает внимание фюрера на то, что Италия не готова к войне, в частности, итальянская авиация располагала запасом горючего только на три месяца.

Когда же война началась, Гитлер был ослеплен своими первоначальными успехами и введен в заблуждение искаженной картиной международного положения, преподнесенной ему нашими дилетантами от дипломатии. Германия была еще не готова к тотальной войне [272]. Германская сухопутная армия была способна справиться с задачами 1939-го и 1940 годов, но состояние люфтваффе оставляло желать много лучшего. В течение 1939 года еще было возможно обеспечивать необходимое количество самолетов, но резервов уже не оставалось, и даже запасные части пребывали в постоянном дефиците. Эти недостатки не были очевидны тогда, когда перед авиацией ставились ограниченные задачи. Потери, которые несла авиация, покрывались заводскими поставками, хотя и с большими трудностями. Серьезность ситуации стала видна только после битвы за Англию, когда немецким ВВС пришлось действовать на двух фронтах.

К концу 1939 года Германия находилась в весьма выгодном положении. Военный союз с Италией и пакт о ненападении с Россией обезопасили наш фланг и тыл. Тем не менее Великобритания и Франция могли рассчитывать на поддержку Соединенных Штатов, да и было совершенно ясно, что большинство государств мира пересматривают свое отношение к Гитлеру и менее охотно удовлетворяют его требованиям. Стало очевидным ухудшение экономического положения Германии.

1940 год оказался весьма успешным в военном отношении, но не принес улучшения в политических перспективах. Трехсторонний пакт Германии, Италии и Японии хотя и создавал впечатление широкого мирового альянса, но практическая помощь, которую мы получили от наших союзников, оказалась небольшой. Вступление в войну Италии обернулось для нас сущим бедствием; стратегически она затруднила действия Великобритании, но в сфере экономики предъявила бесчисленные требования, которые Германия была не в состоянии удовлетворить. Россия, не являющаяся членом трехстороннего пакта, стала значительно более могущественной в результате присоединения Восточной Польши, Бессарабии, Буковины и Прибалтийских государств, а ее так называемая сфера влияния угрожающе расширилась. Предложение о мире, сделанное Великобритании Гитлером в июле 1940 года, было проигнорировано – обещания и гарантии фюрера больше не имели никакого веса на Западе. Напротив, воля Великобритании к сопротивлению неизмеримо усилилась в результате ее победы в битве за Англию и провала нашего неудавшегося вторжения в эту страну. Американская помощь уже начала становиться серьезным фактором в войне в Европе и предвещала ее вооруженное вмешательство.

С чисто военной точки зрения 1940 год был триумфальным для Германии. Оккупацией Дании и Норвегии мы предупредили аналогичную акцию Великобритании и обезопасили свой северный фланг. Кроме того, германской промышленности были теперь гарантированы поставки железной руды и никеля, в которых мы очень нуждались. Военные действия против Франции увенчались сенсационным успехом, вскружившим голову нашему Верховному командованию. Однако в результате вмешательства Гитлера в распоряжение Браухича от 24 мая немецкие танки были остановлены под Дюнкерком, и 215 тысяч английских и 120 тысяч французских войск получили возможность спастись, эвакуировавшись с материка. Честер Уилмот прав, когда пишет: «Поражение Германии началось в Дюнкерке» [273].

Вторжение в Великобританию было запланировано, подготовлено, отложено, снова запланировано и в конце концов отменено. Причины отказа от операции «Морской лев» заключались в абсолютном преимуществе Великобритании на море и в битве за Англию, в ходе которой с 10 июля по 31 октября 1940 года было потеряно 1733 немецких самолета. Люфтваффе так никогда и не оправилось от этого сокрушительного удара. Мы потерпели поражение в значительной степени и благодаря английскому превосходству в области радиолокационной техники; мы никогда не могли тягаться с ними в этой области. Наше поражение в подводной войне в 1943 году имело ту же самую причину.

Но даже и после 1940 года все еще существовала возможность прекратить войну, если бы Гитлер был готов пойти на определенные жертвы и продемонстрировал искреннее стремление к миру. Но вместо этого был разработан план «Барбаросса» и началась подготовка к нападению на Россию. Нет никакого смысла рассуждать о том, что могло бы случиться и как развивались бы события, если бы вместо вторжения в Россию мы бросили бы все свои силы в Средиземноморский регион, т. е. против Мальты и в Африке. «Континентальные взгляды» Гитлера делали решения такого рода невозможными.