Фридрих Вильгельм Меллентин - Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй мировой войне. 1939-1945

XLVIII танковый корпус учел урок Житомира; мы просто старались обходить эти узлы дорог, требовали строгого выполнения этого приказа. Тыловые части размещались в деревнях, что автоматически сводило на нет партизанскую деятельность в этих районах. Кроме того, воздушные атаки русских на такие узлы коммуникаций становились малоэффективными. Тыловым частям приходилось, правда, приспосабливаться к некоторым обстоятельствам, ранее незнакомым для них, в частности, выставлять охрану и нести патрульную службу. В результате в штаб XLVIII танкового корпуса поступало множество просьб и требований о размещении в более крупных населенных пунктах. Все они сопровождались заявлениями о том, что иначе не будет возможности обеспечить своевременное и регулярное снабжение войск. Но генерал Бальк оставался неколебим, и надо подчеркнуть, что никаких затруднений не возникало – напротив, решение административных вопросов и снабжение осуществлялись более организованно, чем раньше.

27 декабря 1943 года в ставке Гитлера состоялось очень важное совещание [209]. Предметом обсуждения на нем было предложение Манштейна о частичном отходе войск из большой излучины Днепра и об эвакуации из Никополя. Принятие этого предложения обеспечивало сокращение линии фронта на 125 миль, но Гитлер отказался даже рассматривать этот вопрос. Он мотивировал свой отказ тем, что любое сколько-нибудь значительное отступление в излучине Днепра может дать русским возможность сосредоточить силы для взятия Крыма, а потеря Крыма имела бы «катастрофические» последствия для отношений с Румынией и Турцией. Безусловно, определенная доля правды в этом была, но на войне часто приходится выбирать меньшее из двух зол.

Гитлер справедливо считал, что русские «должны в скором времени выдохнуться», но он не мог понять, что лучшим способом истощить их силы было бы принять гибкую стратегию и ни в коем случае не допускать окружения немецких войск и их уничтожения в опасных выступах. Спорить с этим человеком было невозможно. Когда Цейтцлер попробовал получить от него более конкретный ответ, Гитлер пустился в общие рассуждения: «Подождите. У нас уже было несколько таких случаев, когда все говорили, что ничего уже исправить невозможно. Но затем все же нам удавалось овладеть положением» [210]. Таким был политический лидер, решениями которого должна была руководствоваться немецкая армия. И это тогда, когда обстановка требовала твердого расчета и стратегического мастерства.

Совещание 27 декабря помогает понять причины всех тех несчастий, которые обрушились на немецкую армию на Украине в последующие три месяца. Как раз в то время, когда людские ресурсы русских стали иссякать, Гитлер настаивал на удержании фронта, что стратегически было неосуществимо. Поскольку я находился в отпуске до середины апреля, я не буду подробно описывать эти сражения. Они не представляют и сколько-нибудь значительного интереса для тех, кто изучает стратегию; они лишь иллюстрируют тот факт, что война – это наука и нельзя безнаказанно пренебрегать ее основными законами.

В середине января Красная армия возобновила свое наступление. XLVIII танковый корпус прочно удерживал фронт на своем участке, и продвижение русских на Западной Украине было незначительным. Но восточнее они достигли довольно крупных успехов, и 8 февраля под их ударами пал Никополь. В это время наша 8-я армия удерживала очень опасный выступ, который охватывал Корсунь-Шевченковский и доходил до Днепра. Гитлер настаивал на его удержании, и в результате мы получили новый Сталинград, правда, в несколько уменьшенном масштабе. Войска 1-го Украинского фронта под командованием маршала Ватутина и 2-го Украинского фронта под командованием маршала Конева прорвали нашу оборону по обе стороны Корсунь-Шевченковского, окружив немецкие войска численностью более 50 тысяч человек. С большим трудом Манштейн смог вывести из этого котла около 35 тысяч человек, но наши потери были огромными, особенно в артиллерии. Большую часть орудий пришлось бросить завязшими в непроходимой грязи.

После болезни Ватутина [211]командующим фронтом стал маршал Жуков. В марте его фронт предпринял новое наступление. Оно развивалось по двум основным направлениям, один удар был направлен на Южную Польшу, но после взятия Ровно и Луцка русские войска были остановлены между Лембергом (Львов. – Пер.) и Тернополем. Второй удар был более опасным – русские вышли к верховью Днестра и предгорьям Карпат. Тем временем 2-й Украинский фронт Конева подошел к Бугу и повернул на юго-запад, на соединение с передовыми силами Жукова (см. карту 50).

Над XLVIII танковым корпусом, который все еще прочно удерживал позиции к югу от Бердичева, возникла угроза окружения с обоих флангов. Корпус получил разрешение отойти в направлении Тернополя. Это была сложная задача, которая требовала большого искусства. Генерал Бальк писал: «Главным было вдохнуть в личный состав веру в успех, сохранять самообладание и стойкость. Нельзя было создавать впечатления, что эта операция может закончиться неудачей».

В ходе этого чрезвычайно рискованного марша XLVIII танковый корпус неукоснительно придерживался принципа: движение ночью и бои днем. Генерал Бальк уделял особое внимание выбору места расположения своего штаба, поскольку в ходе отступления жизненно важно сохранять контроль над своими силами. Бальк располагал штаб глубоко в нашем тылу, с тем чтобы он мог оставаться несколько дней на одном месте, прежде чем совершить новый переход в тыл. В результате всех этих мер дивизии никогда не теряли радиосвязи со штабом корпуса.

Целью каждого удара русских всякий раз был большой город (возможно, это делалось в соответствии с приказами Сталина). Поэтому мы как чумы избегали таких городов. Многие неудачи в ходе русской кампании объяснялись тем, что штабы размещались в крупных городах или, демонстрируя показную храбрость, вблизи передовой. В результате этого штабы зачастую оказывались втянутыми в сражение, а управление войсками терялось. Бальк избежал этой ошибки. Он также следил за тем, чтобы его штаб располагался как можно дальше от главных дорог.

Во время отступления штаб XLVIII танкового корпуса всегда следил за тем, чтобы заранее отдать все нужные распоряжения, чтобы все входящие в состав корпуса дивизии имели достаточно времени для подготовки к маршу. Войска ценили такую заботу, о чем красноречиво свидетельствует следующий случай. После шести недель пребывания в составе другого формирования танковая дивизия СС «Лейбштандарте» вернулась в XLVIII танковый корпус. Получив из штаба корпуса обычное письменное распоряжение, подробно расписывающее, что должно быть сделано в течение последующих 48 часов, дивизия «Лейбштандарте» тут же передала по радио: «Ура! Мы снова слышим голос своего командования!»