Вальтер Варлимонт - В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945

Совещание 23 мая явилось еще одним важным показателем полного отсутствия у Гитлера способа взаимодействия и логики в отношениях со старшими офицерами вермахта. Всего за день до этого, 22 мая, после длительных переговоров был заключен и подписан в Берлине на торжественной церемонии, в присутствии всех высших военных лиц, «Стальной пакт» с Италией. К этому договору существовал дополнительный секретный документ, который абсолютно ясно означал военный союз и, соответственно, накладывал далеко идущие обязательства на вермахт. Ни одно военное ведомство не принимало участия в подготовке или заключении этого пакта; более того, в тот единственный раз, когда германскому и итальянскому штабам под руководством Кейтеля и Париани позволили встретиться (в Инсбруке, в конце марта – начале апреля 1939 года), Гитлер специально запретил обсуждение стратегических вопросов; точно так же и 23 мая он ничего не сказал собравшимся о важных военных статьях этого договора. Из всего, что он обязан был сказать по этому вопросу, старший военный адъютант фюрера подполковник Шмундт зачитал только следующее: «Секретность (имелась в виду секретность планов относительно Польши) есть главная предпосылка успеха. Наши цели должны держаться в тайне от Италии и Японии. Прорыв через линию Мажино остается для Италии проблемой, и это следует проверить» [29].

Хотя я был старшим офицером штаба оперативного руководства ОКВ, мне не удалось выяснить об этом совещании больше того, что счел нужным мне рассказать Кейтель. Фактически ничего, кроме дел, связанных непосредственно с Польской кампанией. Однако то, что я узнал, в увязке с одновременными событиями на политическом фронте не оставило у меня сомнений в том, что намерения Гитлера, ограничивавшиеся до того «военными прогулками», представляли теперь нечто гораздо более серьезное. Весной 1939 года нам в оперативном штабе, в котором давно служившего при Йодле начальника разведки, тогда еще подполковника, Зейцлера сменил подполковник Лоссберг, пришлась не по вкусу роль гитлеровского «рабочего штаба» для осуществления подобных целей. Мы полностью осознавали тревожащую слабость своего положения и с этого момента концентрировали свои силы на том, чтобы стараться противостоять, исходя из тех средств и возможностей, которые у нас были, гитлеровскому нападению на Польшу и следующему за ним безрассудному движению к новой мировой войне.

Первый раз мы попытались сыграть на пристрастии Верховного главнокомандующего к многочисленным аргументам, независимо от того, имеют ли они прямое отношение к его военным планам; наша цель состояла в том, чтобы убедить его, хотя он и не верил во вмешательство западноевропейских держав, что их вооружение превосходит военный потенциал Германии. Об этом плане доложили главкому ОКВ и честно объяснили ему его истинную цель; план рухнул, потому что после беглого просмотра Кейтель отверг его на том основании, что Гитлер сразу же почувствует, что штаб имеет намерение влиять на его решения, и в результате перестанет ему доверять. Следующее предложение состояло в том, чтобы, как в предыдущие годы, возложить на ОКВ проведение больших военных учений вермахта летом 1939 года, чтобы эти учения более-менее исходили из создавшейся международной обстановки и чтобы Гитлер сам ими руководил. В разговоре с главкомом ОКВ было особо подчеркнуто, что это предложение успешнее пройдет, если указать Гитлеру на огромные возможности рекламного характера – как внутри страны, так и за рубежом, которые представятся ему как Верховному главнокомандующему вермахта. В ходе учений Гитлер оказался бы лицом к лицу с роковыми последствиями собственных авантюр, но Кейтель отверг и этот план. Он заявил, что просят невозможного – загружать фюрера и рейхсканцелярию проведением военных учений. Контраргумент, заключавшийся в том, что Гитлер в любом случае собирается командовать вермахтом во время войны, успеха не имел.

В результате подобных попыток, а также с учетом особенностей характера Кейтеля очень скоро стало ясно, что такими способами оперативный штаб мало что может делать для того, чтобы эффективнее влиять на ход событий. Но от Гитлера и его окружения тем временем не исходило никаких новых военных угроз; с другой стороны, штабы трех видов вооруженных сил продолжали отказываться от сотрудничества с отделом «Л» в подготовительных мероприятиях. Таким образом, в последние недели перед началом величайшей в истории войны офицеры высшего штаба вермахта оказались в странном, вызывавшем тревогу вакууме. Единственным мало-мальски важным заданием для него было составление графика военных действий – на рубежах, использованных для «военных прогулок», – на случай, если конфликт с Польшей придется решать силой. График базировался на докладах из армии, ВМС и ВВС; в нем перечислялись самые важные подготовительные мероприятия и указывались самые последние даты, когда Гитлер должен принять окончательные решения об оглашении необходимых приказов. Кроме инструкций по маскировке от разведки противника, он устанавливал предельный срок, когда в крайнем случае решение перейти от марш-подхода к наступлению может быть отменено или отложено. Этот график был типичным примером «канцелярской» работы, которую приходилось выполнять штабу; он явно не имел отношения к решению относительно войны или мира [30].

С середины августа, прочно обосновавшись к тому времени в Бергхофе, Гитлер начал подавать сигналы к усилению активности в военных делах; эти сигналы состояли почти исключительно из непрерывного потока настойчивых просьб и требований, касающихся планов выдвижения сухопутных сил. До тех пор пока главком ОКВ через адъютантов Гитлера знал, что вообще происходит, он ограничивался устными сообщениями начальнику штаба сухопутных сил о пожеланиях Гитлера. Целью такого способа общения было избежать чрезмерного противодействия со стороны армии или повода для новых трений, подобных тем, что возникли в прошлом году из-за личного вмешательства Гитлера и письменных директив ОКВ. Следует признать, что результатом этого стало значительное усовершенствование планов на выдвижение сухопутных сил.

22 августа в большом зале приемов в Бергхофе Гитлер произнес многочасовую речь для всех старших офицеров вермахта, которые должны были занимать командные должности на суше, в море и в воздухе в случае военных операций против Польши. Он почти не оставил сомнений в том, что необходимо будет прибегнуть к силе. Однако истинной целью этого выступления было раз и навсегда убедить генералов и адмиралов в правильности его политики и особенно в том, что вмешательства западных держав не будет. Только накануне стало известно, что Сталин готов заключить с рейхом пакт о ненападении, и это, конечно, придавало немалый вес его прогнозу. После обеда командующие подробно изложили свои оперативные планы. Гитлер показал свою отличную осведомленность во всех деталях и, не колеблясь, внес собственные предложения, не проконсультировавшись ни с начальником штаба ОКВ, ни с начальником отдела «Л», несмотря на присутствие обоих.