Марлена Зимна - Высоцкий — две или три вещи, которые я о нем знаю

Высоцкий был единственным поэтом, которому отсутствие официального признания не помешало попасть на страницы аналитических, критических, текстологических и библиографических работ. Разница между ним и обласканными властями литераторами заключалась в том, что труды, посвященные ему, создавали люди, не имеющие ничего общего ни с литературной, ни с музейной, ни с научной деятельностью. Это были врачи, инженеры, солдаты, шахтеры, шоферы, моряки, столяры и грузчики… Тысячи людей, заполнившие огромный пробел в российском литературоведении, театроведении и музыковедении. Естественно, их работы были иногда наивны и просты, естественно, им не хватало профессионализма. Естественно, для воплощения этой захватывающей идеи у них не хватало сил, умения и возможностей. Но сам их спонтанный порыв, сам энтузиазм, с которым они прославляли предпринятую ими же самими деятельность, заслуживает слов высшей похвалы. Это именно благодаря им в конце восьмидесятых, когда высоцковедение шагнуло на-конец-то в просторные университетские аудитории и музеи, профессионалы смогли начать свои исследования не с нуля. Их ждали готовые библиографии, рецензии, каталоги, дискографии, фильмографии, социологические исследования и даже философские трактаты. Сегодня высоцковедение переживает настоящий расцвет. Как написал в одной из своих публикаций ученый высоцковед Марк Цыбульский из Канады, изучением жизни и творчества Владимира Высоцкого, комплектацией материалов на эту тему занимаются в настоящее время несколько тысяч человек во всем мире. Некоторые из них имеют тридцатилетний стаж в этом деле, например Владимир Тучин — научный сотрудник музея B.C. Высоцкого в Москве, автор очень оригинальной теории о роли, которую играет поэт в истории русской литературы. Он утверждает следующее: «Если поэтов разделить по своеобразным категориям, то тогда следовало их поделить на поэтов (настоящих, выделяющихся из посредственности), выдающихся поэтов и гениев. Поэтов в течение многих веков, на протяжении всей истории России было много — несколько десятков, а может, даже сотен десятков. Выдающихся было больше десяти — Пастернак, Цветаева, Гумилев, Мандельштам, Фет, Тютчев и еще несколько имен. Великих поэтов только два — Лермонтов и Есенин. Гений — пока не родился Высоцкий — был только один — Пушкин. Сейчас их два».

Лично я против введения в поэзии разного рода классификаций, против навешивания бирок отдельным поэтам, это приводит к возникновению чего-то похожего на рейтинг, что ничего общего с искусством не имеет.

Однако, должна признать, что классификация Владимира Тучина обладает определенной логикой. Если за роль, какую тот или иной поэт сыграл в литературе, принять общественный резонанс, популярность и «живость» текста (каким способом он действует на сознание читателей, как часто цитируется, как часто читатели находят в нем созвучие с реальностями времен для них современных), тогда вынуждены будем за выдающихся признать по существу целую плеяду поэтов — от Ахматовой до Пастернака (и сотню других); за великих поэтов, славу и всенародную любовь к которым никто не имеет права оспаривать, — только Лермонтова и Есенина. Поэтов-гениев, вне всякого рода классификаций, которые, без сомнения, идут вне всяких перечней и списков как любимые поэты, поэтов, почти соприкасающихся со своего рода божественным, по существу, кроме Пушкина и Высоцкого назвать трудно. Кстати говоря, помню, как в 1988 году, на 50-летие со дня рождения Высоцкого Россию захлестнул шквал публикаций в его честь. Многие литературоведы и пушкиноведы обращали внимание на то, что даже Пушкин не дождался такой лавины рецензий, трудов, заседаний, статей, воспоминаний, передач, программ, мероприятий…

Актриса Татьяна Васильева интересно сформулировала свое мнение на тему параллели Пушкин — Высоцкий: «Похожи друг на друга. Талантом, темпераментом, отношением к жизни. Похожи! Пушкина, конечно, реже сегодня вспоминают! Правда, и жил он в давние времена, хотя на протяжении многих лет публиковали его литературные произведения сотни раз; в институтах, в начальных и средних школах изучали в рамках обязательных программ. Одним словом, культивировали. Но вспоминают его реже. Как бы реже. Однако Пушкин всегда с нами. Нет уже бума, потому что бум длится недолго, как истерия, массовое помешательство. Но это отнюдь не означает, что он утратил для нас свою актуальность. Такой же поворот событий становится и уделом Высоцкого. Прошел период бума. Высоцкий переместился во времени и пространстве. И наше восприятие его творчества становится все более серьезным, все более глубоким. Мы перестали принимать его только эмоционально, до нашего сознания доходит значение Высоцкого, смысл его жизни. Его феномен развивается, потому что мы наконец-то в него вчитываемся. Это великий процесс».

Был ли Высоцкий верующим человеком? Этот вопрос задают себе многие высоцковеды и поклонники творчества поэта.

Если верить категоричным оценкам Марины Влади, следовало бы сказать, что нет. Вдова поэта весьма однозначно и без тени сомнения пишет в своей книге, что для него «все кончилось вместе с последним вздохом», не верил он — по ее мнению — ни в загробную жизнь, ни в существование Творца. Много раз возвращается Марина Влади к забавному, опять же по ее мнению, поведению поэта в местах религиозного культа или же по отношению к духовным лицам (например, в армянской церкви и у индийского монаха). При случае достается от нее и русской православной церкви, которую Марина Влади считает чересчур театральной (!). Трудно согласиться с гипотезами звезды французского кино, не говоря уже о ее неуважении к религиозным чувствам и традициям русских людей. Трудно также поверить и в то, что человек, так часто обращающийся в своем творчестве к Богу, не уверовал в его существование. Образ или тема Всевышнего встречаются в известных стихотворениях Высоцкого, таких как «Кони привередливые», «Райские яблоки», «Купола», «История болезни» или «И снизу лед и сверху — маюсь я между». Именно в этом последнем стихотворении (посвященном Марине Влади) поэт пишет:

Вдова поэта утверждает, что в ее разговорах с Высоцким тема смерти и все, что ее касалось, всегда было объектом насмешек. Пожалуй, только это она считает доказательством того, что поэт не был верующим. Однако многие его друзья имеют противоположное мнение. Борис Хмельницкий — актер Театра на Таганке — вспоминает: «Володя был верующим человеком и как каждый христианин умел прощать. Также и в отношении закулисных интриг».