Андрей Разин - Человек Тусовки

Это длилось бесконечно, а я все ел и ел, пользуясь тем, что одни гости приходили, другие уходили. Парни в черных рубашках все время подносили еду. К полуночи я выглядел осоловевшим, композитор предложил мне остаться ночевать у Джалилы, но я гордо отказался. Когда мы уходили, Джалила произнесла фразу, которую повторила потом несколько раз:

— Ты мне брат, приходи в свой дом, приходи, когда захочешь, а сегодня оставайся, я знаю что тебе негде ночевать. Завтра я все скажу о твоей будущей жизни…

Я оказался в огромной спальне, утонул в перинах и чувствовал себя героем известного мультфильма — волком, вконец объевшимся на свадьбе. Не знаю, сколько прошло времени, когда в комнате появилась Джалила. Она стала на колени: передо мной, взяла мою руку в свою горячую дрожащую ладонь и прошептала:

— Я обещала сказать тебе все завтра, сегодня уже завтра — и я сдерживаю обещание. Ты человек, которого запомнят люди, ты проявишь себя во многом…

Я не мог понять, сплю я или нет, я пытался протереть глаза, но не было сил поднять руку, я был словно каменный, потерявший сознание.

— Иногда тебе будет очень тяжело, безысходность будет окружать тебя на каждом шагу, но это не страшно, это все уже было, ты все прошел и выдержал….

Она — или ее тень — продолжала стоять передо мной на коленях, я пытался подвинуться, но у меня не было сил.

— Такие люди рождаются не часто, они принадлежат космосу, их души существуют осознанно великое множество раз, они переселяются и не теряют при этом памяти, как это случается с душами других людей, поэтому мы можем пересекать любые временные барьеры и осознавать это… Но в тебе зачатки нашей силы, их нужно развивать…. Ты будешь чувствовать свою силу, но не всегда сможешь управлять ею, она в тебе стихийна, и это может оказаться страшным для других, более, слабых людей…

Она говорила, обволакивая меня непонятным жаром, мой мозг туманился в неясных видениях…

Я проснулся в холодном поту. Через тяжелую штору светила солнце. Сколько я проспал? Значит, это был сон или, скорее, бред какой-то, навеянный вчерашним вечером; она не приходила, не могла приходить, мне все это померещилось, но почему же моя рука помнит прикосновение ее ладони, почему в моем сознании четко и явственно звучит ее голос? Я вскочил, натянул майку и джинсы (выдал композитор, чтобы я приобрел фирмовый вид) и вышел из спальни. Мне хотелось побыстрее убежать из этого дома. Я шел по каким-то коридорам, заглядывал в другие комнаты, набитые старинной мебелью, и внезапно оказался во вчерашней гостиной, где на меня с удивлением уставились несколько человек. Среди них была Джалила.

— А вот и наш молодой друг. Как спалось? — спросила она. Голос отличался от того, ночного.

— Спасибо, — пробормотал я и попытался подойти к противоположной двери. Я понимал — там выход.

— Посидите с нами, Алексей, — сказала Джалила, — сейчас подадут кофе. Кстати, фамилия у Алексея Распутин.

— Очень хорошая фамилия для раскрутки, — заметил известный поэт, потягивающий шампанское из узкого, длинного бокала. — Такую фамилию надо ценить…..

Двое парней принесли кофе, бутерброды и несколько бутылок марочного коньяка. Странно, но я не хотел есть. Видимо, перестарался… Я не хотел есть впервые за последние несколько лет.

— А чем занимается молодой Распутин? — спросил поэт. Я был в колхозе, потом пел, а теперь администратор в центре Журавского (фамилия моего опекуна-композитора).

Поэт так и рухнул от смеха, за ним вся компания. Только Джалила смотрела на меня внимательно.

— Ты помнишь вчерашний разговор? — неожиданно спросила она, пронзив меня своим взглядом.

— Помню, — ответил я, а сам подумал — какой разговор, вечерний или ночной. Значит, последний ночной не померещился? А может, все-таки вечерний?

— Так вот, все так и будет, как я сказала. Я изредка ошибаюсь.

Она говорила, а остальные, не обращая на нее внимания, принялись пить коньяк. Вскоре явился Журавский, его встретили как самого родного человека, угостили коньяком и шампанским, он повеселел, а затем вдруг нахмурился:

— Нам пора с господином Распутиным, нас ждут великие дела, мы задумали переворот… И он близится, поверьте мне.

— Сколько переворотов было на моей памяти…

— А теперь состоится, вот увидите — состоится, — торжественно произнес Журавский и опрокинул еще одну, рюмку.

Джалила пошла проводить нас, у порога протянула мне бумажку:

— Вадим говорил, что тебе негде жить… Здесь адрес. Живет старушка, у нее свободная комната. Живи, пансион полный… За мой счет, пока у тебя ничего нет.

Ошеломленный, я вышел следом за Журавским на Арбат.

— Ничего не могу понять… Журавский рассмеялся:

— Ты еще многое для себя откроешь в этом городе…

— Она мне такое сказала, голова идет кругом. Он внимательно посмотрел на меня спросил:

— Предсказала твою будущую жизнь? — и, не дожидаясь ответа:- Так и есть. Значит, она переспала с тобой…

Ну и кретин! На него плохо действует коньяк с утра…

Я ехал в автобусе. Перед глазами стоял водитель истерзанного жизнью «Запорожца». Я словно слышал слова Джалилы: «…это может оказаться страшным для других, более слабых людей…»

Подозвал к себе, Автандила:

— Послушай, а что случилось с этим администратором? Ты мне о чем-то утром рассказывал.

Автандил как-то странно глянул на меня.

— Да ты что?! Ничего не помнишь? Он умер… Вечером стало плохо, вызвали врача, но поздно… Остановилось сердце. На этом автобусе возили венки, в том числе и от нас, еще я передал деньги для семьи, думаю, ты не против? Сумма небольшая, пятьсот рублей, но все же…

— Да, да, я все помню, — сказал я и закрыл глаза. Вокруг туман какой-то.

— Тебе надо передохнуть, Распутин, я давно говорил. Все куда-то несешься… Куда, зачем? Передохни, отоспись как следует.

Рядом раздался хохот Кречета: — Это не поможет, Автандил. Да он же вольтанутый, чокнутый на всю катушку. Я это давно знаю…

Я хотел ему что-то сказать в ответ на идиотскую шутку, но не стал.

Я увидел их издалека. Ах да, мы вчера договаривались, они звонили далеко за полночь, поочередно тихими голосами говорили, что надо обязательно встретиться, есть срочный разговор. Я что-то мямлил в ответ. Был уже полный «готовкенс», мы уговорили с Жекой и его телкой почти две бутылки виски, Жека упросил меня обязательно написать про нее, такого голосища он давно не слыхивал, а какая манера держаться на сцене?! Сам он при этом посматривал во вторую комнату, где был свободный диван, и продолжал петь ерунду насчет новой королевы поп-музыки, в сравнении с которой все остальные — уроды и бездарные твари.

Я кивал головой, все-таки вот так сразу не откажешь, малышка приволокла с собой «вискарь», несколько блоков фирменных сигарет, закуски из «Березки», я понимал, кто она и чем занимается, не хуже Жеки, но поддакивал: да, конечно же, поможем, прослушаем, напишем, договоримся с телевидением, раскрутка пойдет такая, что ей и не снилось… Не успел я такое пробормотать, как она достала из своей маленькой крокодильей сумочки кассету, поставила ее, и я в самом деле услышал неплохую студийную запись, даже определил, где и кем она сделана. Да, там научат петь и немого, только башляй. Девочка и в самом деле может далеко пойти, если ей помочь на наших обычных условиях… Такса есть такса, и ничего не попишешь, или иди пой на танцплощадку, только тебя. там с твоей искусной «фанерой» погонят в шею и имени не спросят. Я ей об этом, конечно же, не сказал. И тут раздался их звонок.