Ринат Дасаев - КОМАНДА НАЧИНАЕТСЯ С ВРАТАРЯ

- Как не обращать?! - сверкая глазами, кипел Дато. - Значит, мне теперь всем и каждому в Тбилиси надо объяснять, что это, видите ли, неудачная шутка. Ведь могут подумать, что Кипиани хвастун...

С тех пор Давид стал более осторожным в общениях с представителями прессы. А с некоторых пор и телевидения.

В восемьдесят первом году, осенью, в Тбилиси прибыла группа телевизионщиков, собиравшихся снять Кипиани и его семью для традиционного «Голубого огонька». Поскольку «Огонек» был новогодним, то Давида попросили дома праздничную обстановку создать - нарядить елку, стол накрыть. И к назначенному часу все было сделано на самом высшем уровне: на белоснежной скатерти неповторимым ароматом благоухали все дары национальной кухни, а в углу праздничными огнями мерцала новогодняя елка.

Но в намеченный срок телерепортеры не явились, позвонив и принеся извинения на следующее утро, попросив воспроизвести ту же обстановку уже к наступающему вечеру. Но ситуация повторилась в точности -был готов стол, вновь серебрилась красавица елка, с нетерпением ждали представителей телевидения хозяин и его супруга. Но...

Выручил давний друг Давида, комментатор грузинского радио и телевидения, весельчак, балагур и незаменимый тамада Тенгиз Сулханишвили, разыскавший на третий день своих незадачливых коллег в одном из таких же гостеприимных домов города, где те имели неосторожность дать согласие поздравить новобрачных и «немного» задержались.

Решение Давида расстаться с футболом удивило многих. Но не меня, уже успевшего хорошо изучить его характер: почувствовав после травмы, что на поле он уже не сможет быть прежним Кипиани - тонким, изящным, неуловимым для разъяренных опекунов футбольным тореадором, Дато подал в отставку.

Жизнь взаймы в футболе не для него...

Накануне испанского первенства мы потеряли не только великолепного игрока, но и настоящего товарища, на чье плечо мы всегда могли рассчитывать в самые трудные минуты.

В мае, незадолго до отъезда в Севилью, повредил ногу еще один ключевой полузащитник - Леонид Буряк.

Если вы хотите все узнать про этого светловолосого, очень симпатичного и приятного человека, то повнимательней присмотритесь к его игре. В ней проявляются главные качества Леонида - мягкость, самолюбие, спокойствие, уверенность, умение быть исключительно точным и последовательным.

Но основной козырь Буряка-игрока - пас. Не числился Леонид среди полузащитников - «движков», как любят порой называть тех, кто все девяносто минут челноками снуют по полю в разных направлениях. За что, случалось, кое-кто по недомыслию футбольному упрекал его в малой подвижности, а заодно и в медлительности, ненужной мягкости.

Верно, не был Буряк в сборной и у киевлян игроком-спринтером, рубакой, не совершал кинжальных проходов к воротам противника. Но не потому, что не хотел или боялся. Просто это не его футбол. За него по полю бегал мяч, слушавший его, как верный пес любимого хозяина. Потому и делал Ленечка с мячом все, что подсказывала ему его светлая футбольная голова.

Помните, какой гол забил Олег Блохин в Тбилиси в восемьдесят первом году в ворота сборной Уэльса?!

Помог-то ему Буряк, пославший мяч чуть ли не через все поле Олегу так, чтобы тот без нежелательного общения с жесткими защитниками валлийцев смог выскочить на ударную позицию и забить.

Да, нужен был нам Буряк в Испании. Очень нужен. Особенно, когда в цейтнотной встрече с командой Польши комбинационная игра, несмотря на все старания, никак у нас не вязалась. И за все девяносто минут не было даже намека на ту атаку, какая с таким блеском удалась Буряку и Блохину в матче с командой Уэльса, проходившем-то всего с полгода назад...

... В Севилью мы прилетели тринадцатого июня - в день моего рождения. В самолете на вопрос любезных стюардесс, не доставляет ли мне неприятных хлопот цифра тринадцать, ответил, что, напротив, очень люблю ее, что живу на тринадцатом этаже, в поезде с удовольствием занимаю полку под этим номером и пока все свои лучшие матчи провел именно тринадцатого числа.

Экипаж гостеприимного Ту, спецрейсом доставившего сборную прямо до места, пожелал нам успехов.

Команда в сопровождении целого отряда как на подбор статных и загорелых полицейских, не отходивших от нас вплоть до последнего дня, добралась до отеля и кинулась к телевизорам, на экранах которых уже вовсю разворачивались события первого матча чемпионата между аргентинцами и бельгийцами.

Сроки прибытия в Испанию обсуждались тренерами достаточно тщательно и долго. И решение вылететь накануне игры с бразильцами было принято в самый последний момент. И, как выяснилось, было абсолютно правильным. Несколько дней подготовки в удушающей сорокаградусной жаре вряд ли принесли бы пользу. Но, думая о погоде, тренеры, скорее всего, опасались, как бы мы - дебютанты такого грандиозного турнира - раньше времени не оказались в его раскаленной «атмосфере».

Потому и избежать перед стартом такой ненужной дополнительной психологической нагрузки удалось. И игра с бразильцами, после которой о сборной СССР тут же заговорили, у нас получилась.

Мы ехали на стадион с длинным и труднопроизносимым названием - «Рамон Санчес Писхуан», наблюдая, как за огромными стеклами автобуса в каком-то безумном непрекращающемся танце, крича и размахивая руками, бесновались бразильские болельщики, могучим десантом высадившиеся в Севилье.

Нечто подобное мне уже доводилось видеть два года назад на многотысячной ревущей «Маракане». И, глядя, как готовятся, подогревают себя перед матчем делегаты знаменитой бразильской «торсиды», уже легко представлял ее через час с небольшим вот такой же безудержной и кричащей на трибунах.

Как ни странно, но чем меньше времени оставалось до начала встречи, чем сильнее накалялась вокруг нее обстановка и отчаянней закипали страсти, тем больше мне не терпелось вступить в игру.

Состояние игровой злости не покидало меня и в дальнейшем. Я испытывал огромное удовольствие от спора на поле с противниками, понимающими толк в футболе, разбирающимися в его тонкостях. И чем чаще мне, отбивая и ловя посланные ими мячи, удавалось одерживать верх, тем уверенней и спокойней я себя чувствовал.

Вратарь не может забить гол в стремительной контратаке, в одиночку решить исход матча. Но повлиять на него, на настроение партнеров и соперников уверенной, надежной игрой способен. Вот почему по сотне раз в день я не переставал повторять, что не имею ни малейшего права проявить даже секундную слабость.

Уже в первом матче я совершенно отчетливо начал ощущать, что далеко не у всех моих товарищей обстановка первенства вызывает такую же, как у меня, ответную реакцию. И понял: если к тому же они еще хоть однажды получат возможность усомниться в стойкости своего вратаря, то в любую минуту могут вконец растеряться и не выдержать этого невероятного напряжения.