Сергей Курзенков - Под нами - земля и море

Курзенков Сергей Георгиевич

Под нами - земля и море

Аннотация издательства: Летчик истребитель Герой Советского Союза Сергей Георгиевич Курзенков в годы Великой Отечественной войны сражался в небе Заполярья Он совершил 225 боевых вылетов и уничтожил 12 фашистских самолетов. Нелегко сложилась фронтовая судьба летчика. В одном из первых же боев он допустил серьезную ошибку, едва не стоившую ему жизни Учеба у прославленного североморского аса дважды Героя Советского Союза Бориса Сафонова помогла летчику преодолеть первые трудности на пути к овладению боевым мастерством, способствовала закалке его характера. 28 февраля 1943 года, возвращаясь с боевого задания, С. Г. Курзенков вынужден был оставить подожженный противником самолет. Парашют тоже оказался поврежденным, и летчика неудержимо понесло вниз. Приземление произошло на склоне заснеженной сопки под скользящим углом. Благодаря счастливой случайности он остался в живых. Об этом и многих других эпизодах из своей боевой практики, а также из жизни летчиков, об их мужестве и героизме рассказывает автор в своей книге Он убедительно раскрывает природу массового героизма нашей молодежи, воспитанной Коммунистической партией и ленинским комсомолом. Уволившись в 1950 году по состоянию здоровья в запас, полковник Курзенков поступил на учебу в Литературный институт имени А. М. Горького и успешно закончил его. Воспоминания "Под нами - земля и море" - первая книга автора.

Содержание

Так начиналась жизнь...

Борис Сафонов

Девять суток

Покой нам только снится

Тяжелые дни

Последний полет

Букет роз

Когда вокруг друзья

Три товарища

Воздушные разведчики

Так начиналась жизнь...

Летом 1933 года в Москве, в клубе имени Кухмистерова, работала комиссия по отбору молодежи в авиаучилища. Она состояла из военных моряков и врачей. Моряки были в традиционных морских кителях, но у каждого на левом рукаве, выше локтя, блестели серебром и позолотою трафареты, изображавшие два крыла с перекрещенными мечами, с пропеллером, и красной звездочкой в центре. Уже по одному этому можно было догадаться, что моряки - представители гидроавиации. И действительно, как потом выяснилось, они приехали в столицу из Ейской школы морских летчиков.

Тогда казалось, что врачи очень уж безжалостны к нам: кандидатов браковали через одного...

В коридоре толпилось много молодых парней. Тема разговора была одна врачи и мы. Не обходилось без шуток и острот.

Вот тогда я и увидел высокого, худощавого и светловолосого парня Не знаю, что меня к нему расположило: или молчаливая скромность, или невозмутимое спокойствие, словно он был безразличен к тому, зачислят его в школу морских летчиков или откажут.

Мы разговорились. Незнакомец оказался москвичом. Фамилия - Орлов, зовут Павлом. Худой и высокий, Павел сразу же стал мишенью для острословов:

- И куда такой собрался?

- Да он и в кабину самолета не усядется, а если и втиснется, то в полете переломится от напора воздуха.

- С таким ростом не летать, а воробышков доставать из гнездышка...

Особенно старался один крепыш. А другой похлопал своего приятеля по широким плечам и сказал:

- Вот кто рожден летать... Настоящий дубок!..

Скоро пришла "дубку" очередь переступить порог кабинета терапевта. К удивлению всех, он что-то больше, чем другие, задержался там... А когда дверь открылась, по печальному выражению лица крепыша нетрудно было догадаться, какой приговор вынесли ему врачи.

- Неужели дубок на корню подгнил? - успел кто-то кольнуть его.

А "дубок", как бы оправдываясь, произнес:

- Сердце, ребята, оказывается, того... расширилось, и клапан какой-то в нем шумит.

- Жиреть нужно поменьше, а бегать побольше, вот тогда и сердце будет работать как часы, - заметил парень с фигурой атлета.

Пока продолжалась эта словесная пикировка, к терапевтам вызвали Павла Орлова.

Не в пример "дубку", он быстро вышел обратно.

- Ну как? - спросил я его.

- Годен, - тихо ответил Орлов. - Не забраковали. После осмотра врачей мы прошли не менее строгую мандатную комиссию. Наконец объявили: "Зачислены курсантами в школу морских летчиков..."

В Ейск приехали в знаменательный день - 18 августа: страна первый раз отмечала День Воздушного Флота.

После праздника начались учебные будни. Еще по дороге мы с Павлом решили проситься в морскую эскадрилью - летать на лодочном самолете. Однако нас разлучили: приказом начальника школы Павла назначили в сухопутную эскадрилью, меня - в морскую.

Приближалась зима. Правда, снега еще не было. Солнце светило, но не грело. В один из таких дней наши будущие инструкторы собрались на полеты.

Перед уходом на аэродром руководитель полетов обратился к нам:

- Товарищи курсанты! Кто из вас хочет помочь на старте?

Желающих оказалось значительно больше, чем требовалось.

- Пойдете на аэродром вот вы...

- Старшина Сибирцев! - отчеканил курсант

- Хорошо, товарищ Сибирцев. Вот вы! Вы, товарищ. Вы... - продолжал руководитель полетов.

- Курсант Шведов!

- Курсант Морозов!

- Курсант Орлов!

- Товарищи курсанты, - сказал летчик, - теперь вам надо потеплее одеться - и на аэродром.

Оделись быстро. Выстроились и под командой старшины Сибирцева вышли из общежития.

Инструкторы летали на "Р-1". Самолет был двухместный; чтобы в воздухе у него не нарушалась весовая симметрия, во второй кабине вместо пассажира привязывали мешок с песком.

- Жестокая несправедливость, - заявил Орлов старшине Сибирцеву. Летают мешки с песком, а тут сиди на земле...

Набравшись смелости, старшина обратился к руководителю полетов:

- Товарищ командир, нельзя ли вместо мешков нам полетать?

- Полетать? Пожалуйста! Сколько хотите! Только не забудьте привязываться в кабине ремнями, а не то вывалитесь.

Весь день мы летали. Правда, один, не выдержав с непривычки воздушной акробатики, успел "заболеть", другой из-за холода не захотел больше летать. Но Павел Орлов был неутомим... Он не покинул машину до тех пор, пока не наступила темнота и не закончились полеты. Да и после этого он не ушел с аэродрома, а предложил мне.

- Давай, Сергей, поможем техникам. Надо "пощупать" самолет своими руками.

Мы остались. Драили кабины, помогали заправлять самолетные баки бензином и так увлеклись, что даже забыли про ужин.

По дороге в общежитие Павел с нескрываемым восторгом вспоминал полеты, все, что довелось ему пережить за день, и я невольно поглядывал на него с уважением.

Во время нашей курсантской учебы я редко виделся с Павлом. Мы летали с разных аэродромов. Однако это не мешало мне во всех подробностях знать об учебе и успехах товарища.