Игорь Мусский - 100 великих супружеских пар

На «воскресеньях» обсуждались общественные, политические, литературные и религиозные вопросы, чаще всего под свойственным Мережковскому «метафизическим углом зрения». Отвергались хозяевами только разговоры, общепринятые за чайным столом, — о здоровье, о погоде и тому подобном.

С 5 февраля 1927 года начались регулярные писательски-религиозно-философские заседания общества под названием «Зелёная лампа». Во время одного из первых заседаний молодой поэт Довид Кнут заявил, что литературная столица России теперь не Москва, а Париж…

«Зелёная лампа» должна была спасать если не весь мир, то по крайней мере Россию и её филиал — эмиграцию.

В 1930-х годах «Зелёная лампа» уже не горела ослепительно и не проливала яркого света на эмиграцию, освещая её совесть, душу, ум. Всё же «Лампа», всё более сокращая круг своей деятельности, просуществовала до самой войны.

Мережковские вели размеренную по часам жизнь. Зинаида Николаевна ложилась поздно, проведя полночи в писании писем, дневника, стихов, рассказов и статей, и вставала очень поздно. Она выходила из своей комнаты только к завтраку, уже вполне одетая, причёсанная, подкрашенная и подтянутая.

Они оба курили. Но не больше раз навсегда положенного числа папирос и только после завтрака.

Вернувшись из Италии, куда они ездили по приглашению Муссолини, Зинаида Николаевна на одном из «воскресений», делясь своими «итальянскими впечатлениями», рассказывала между прочим и о мелких, неизбежных неприятностях. О том, как они забыли в Риме ключи от своих чемоданов и обнаружили это только приехав в другой город.

«Они так до самой смерти Димитрия Сергеевича и прожили, не расставаясь ни на один день, ни на одну ночь, — пишет Ирина Одоевцева. — И продолжали любить друг друга никогда не ослабевающей любовью. Они никогда не знали скуки, разрушающей самые лучшие браки. Им никогда не было скучно вдвоём. Они сумели сохранить каждый свою индивидуальность, не поддаться влиянию друг друга. Они были далеки от стереотипной, идеальной супружеской пары, смотрящей на всё одними глазами и высказывающей обо всём одно и то же мнение. Они были „идеальной парой“, но по-своему неповторимой идеальной парой. Они дополняли друг друга. Каждый из них оставался самим собой. Но в их союзе они как будто переменились ролями — Гиппиус являлась мужским началом, а Мережковский — женским. В ней было много М — по Вейнингеру, а в нём доминировало Ж. Она представляла собой логику, он — интуицию».

…Первым умер Дмитрий Мережковский — 9 декабря 1941 года, в возрасте 76 лет. По поводу вдовы Юрий Терапиано написал: «З. Н. — окаменелая совсем».

3 июня 1943 года в оккупированном немцами Париже Гиппиус начинает писать книгу о Мережковском. Но закончить её не успела — осенью 1945 года Зинаида Николаевна скончалась.

Знаменитый покоритель Гренландии Фритьоф Нансен был известен в Норвегии не только как вдумчивый учёный, но и как великолепный лыжник. После Гренландской экспедиции началось повальное увлечение этим видом спорта.

…Однажды во время прогулки в лесу Фритьоф увидел в снежном сугробе две барахтающиеся ноги с лыжами. Он поспешил на помощь. Перед ним стояла девушка сияющей красоты! Нансен влюбился в неё с первого взгляда… Прекрасная незнакомка холодно поблагодарила спасателя и посоветовала ему идти своей дорогой.

Эта встреча произошла ещё до гренландской экспедиции. Потом Нансен встречал девушку на улице. Ему удалось выяснить, что её зовут Ева, что она дочь Михаэля Сарса, выдающегося зоолога, океанографа, профессора университета в Христиании. Мать девушки, Марен, — известная собирательница народных песен и великолепная рассказчица старинных саг.

Сама Ева Сарс обладала хорошим голосом, училась музыке в Берлине, славилась как отличная спортсменка. Говорили, что она окружена поклонниками и не отличается кротостью нрава.

Незадолго до начала гренландской экспедиции один из знакомых привёл Нансена в дом Марен Сарс, где собирались поэты, художники, музыканты. На огонёк часто заглядывал знаменитый поэт Бьёрнстьерне Бьёрнсон. Фритьоф провёл приятный вечер, слушая рассказы Марен и пение Евы.

После возвращения из экспедиции, летом 1889 года, Фритьоф сделал Еве предложение, признавшись при этом, что собирается отправиться в новое далёкое путешествие. «Куда?» — спросила она. «На Северный полюс!» — ответил он, не желая скрывать от близкого человека заветной мечты.

Перед свадьбой матери Евы пришлось поволноваться: Фритьоф сначала отказывался венчаться в церкви. Марен Сарс долго уговаривала его, напоминала о религиозности отца, говорила о сплетнях, которые поднимутся вокруг брака, не освящённого церковью. И он сдался.

В церкви была давка. Ещё бы! Молодой и уже знаменитый путешественник женится на молодой и уже известной певице!

Вместо весёлого свадебного путешествия супруги поехали на географический съезд в Лондон. Рассказ о путешествии в Гренландию и планах новой экспедиции к полюсу повсюду производил глубочайшее впечатление и всякий раз заканчивался восторженным чествованием.

Вернувшись на родину, Нансены сначала поселились в усадьбе Сторе-Френ у Марты Ларсен, служившей когда-то экономкой у родителей Фритьофа. Но им хотелось иметь свой дом. Нансен решил поселиться на берегу Чёрной бухты — не так далеко от города — скалы, сосны, море. Еве это место — Люсакер — тоже понравилось.

Поначалу здесь был выстроен совсем лёгкий дом, с полом, настланным прямо на земле, отчего в единственной комнате царил такой холод, что зимой по ночам замерзала вода в умывальнике. «В ту зиму он отучил меня мёрзнуть!» — говорила Ева Нансен. В этом холодном, похожем на сарай помещении рождалась книга о Гренландии. Друзья шутили: «Автору легко было писать — он воображал себя вновь на материковом льду».

По предложению поэта Бьёрнстьерне Бьёрнсона новому дому в память прославленного эскимосского селения дали название «Готхоб» — «Добрая Надежда». Вся его обстановка была выдержана в национальном древненорвежском стиле. Музыканты, артисты, художники часто собирались под крышей гостеприимного дома.

Счастливо текла жизнь в «Готхобе». В ночь под Новый год Нансены решили взобраться на гору Норе. Но несмотря на все трудности они были счастливы и потом не раз вспоминали это приключение.

План похода к Северному полюсу Фритьоф вынашивал особенно долго, тщательно разрабатывая его во всех деталях. В этом ему неизменно помогала жена. Семья уже состояла из троих: родилась дочь Лив, что означает — Жизнь.

Теперь все гадали, как Нансен назовёт свой корабль: «Ева», «Лив», «Норвегия» или, может быть, «Северный полюс»?