Титта Руффо - Парабола моей жизни

Если, как уже было сказано, книга Титта Руффо «Парабола моей жизни» заканчивается взволнованным воспоминанием о последнем спектакле в Боготе, то дальнейшая творческая и человеческая судьба великого певца настолько значительна и необычна, что советскому читателю безусловно интересно с ней познакомиться. После выступлений в Боготе он возвращается в Италию. Если он и раньше был убежденным противником фашизма, то сейчас он меньше, чем когда бы то ни было, скрывает свою ненависть и отвращение к фашистскому режиму. Знаменитый певец содрогается перед будущим своей родины, где бандиты захватили власть и пользуются ею, чтобы разлагать умы, извращать присущие человечеству моральные понятия и отравлять сознание масс искаженным представлением об искусстве и культуре. Но, хотя окружающее неслыханно отвратительно, артист все же твердо верит в здоровое начало, таящееся глубоко в недрах народа и по-прежнему самоотверженно и неустрашимо служит этому народу своим высоким исполнительским искусством. И народ, публика его родной страны платит ему искренней любовью. Им гордятся и принимают его горячо и восторженно. Он выступает повсюду с огромным успехом. В 1925 году благодарная общественность открывает на стене театра его родного города Пизы мраморную мемориальную доску в память незабываемого выступления великого певца на сцене этого театра в его любимой роли Гамлета в опере Тома. Но фашистское правительство не спускает глаз с непокорного артиста, обожаемого публикой и открыто именующего себя социалистом. Он должен быть наказан. И фашистские власти объявляют его художественные успехи «антинациональными». А банда чернорубашечников ударами молотков расколачивает на мельчайшие куски мемориальную доску на стене театра в Пизе.*

Все. Титта Руффо больше не может выступать в Италии. Его чудесный «золотой» голос больше не будет радостно наполнять своим изумительным звучанием итальянские зрительные залы. Деятельность артиста с мировым именем целиком переносится на чужбину. Он вынужден покинуть родину подобно тому, как покинула ее после захвата власти фашистами выдающаяся драматическая актриса Элеонора Дузе, как в 1928 году покидает ее великий Тосканини. Хотя Титта Руффо теперь фактически изгнан с родных сцен, злоба бесчинствующей фашистской клики сопровождает его и за пределами родины. Ему не прощают его триумфов, не прощают оваций, которыми сопровождаются его выступления.

* В 1945 г. мемориальная доска была восстановлена с новой, более подробной надписью.

В 1929 году он — в Ницце, и там, в городе, где во время войны знаменитый певец так много выступал в госпиталях, чудесным искусством облегчая страдания раненых воинов и неся им отраду, чернорубашечники, организуют на него грубое нападение. Ему едва удается спастись. Но деятельность его продолжается — неутомимая и триумфальная — в ряде стран и городов до того дня, когда летом 1931 года на сцене театра Колон в Буэнос-Айресе он прощается с публикой, выступив в последний раз в особенно близкой его сердцу роли Гамлета. Итальянский журналист Рубенс Тедески, которому довелось ознакомиться с какой-то частью архива знаменитого певца, свидетельствует на страницах газеты «Унита» (7 июля 1955 г.), что Титта Руффо продолжал писать, а затем диктовать свои воспоминания секретарю-стенографистке и после 1924 года. Вторая книга мемуаров, по утверждению Тедески, доведенная до освобождения Италии от гитлеровских захватчиков, не опубликована. Она хранится в семье покойного певца, и мы не имеем возможности подробно изучить ее. Но даже те немногие черновые отрывки, которые в своей статье приводит журналист, очень колоритно и ярко рисуют картину того, что пришлось пережить Титта Руффо, когда он, расставшись со сценой, возвратился на родину.

В 1937 году ему исполняется 60 лет и, естественно, хочется провести этот день на родине, у себя дома, в кругу родных и близких, в обществе друзей-соотечественников. Он приезжает в Рим, где у него дом и семья. Но репрессии не заставляют себя ждать. У него сразу же отбирают паспорт, а 16 октября он арестован. Его обвиняют в том, что он плохо отзывался о существующем режиме, и препровождают в печальной славы тюрьму Реджина Чели. Процедура, предшествующая водворению в камеру, проводится по ритуалу, принятому в фашистской практике. С певцом, блестяще пронесшим искусство своей родины по всем странам мира, обращаются, как с первым попавшимся негодяем. У него берут отпечатки пальцев, чтобы внести снимки в тюремный архив уголовных преступников; забирают деньги и ценные личные вещи, заодно прихватив и дорогие запонки. Затем отбирают подтяжки, подвязки и даже шнурки от башмаков. «Я очутился в растерзанном виде,— говорит Титта Руффо,— одной рукой я придерживал спадавшие брюки, а воротничок не держался на шее из-за отсутствия запонок». Мало того: ему приказывают снять с себя всю одежду и подвергают самому унизительному осмотру. На его возмущенный протест ему отвечают, что и другим, «почище него» — министрам и депутатам — также пришлось подчиниться приказу. Трудно сказать, чем могло окончиться для Титта Руффо тюремное заключение. Если, с одной стороны, принять во внимание его строптивый характер и всегдашний, почти инстинктивный протест против насилия, а с другой — тот факт, что фашистское правительство давно затаило против него злобу, вполне допустимо, что дело его могло кончиться катастрофой — гибелью певца под ударами дубинок чернорубашечников. Но недаром Титта Руффо любил повторять, что судьба была всегда к нему милостива. Иностранные журналисты, аккредитованные в Риме, узнав об аресте и заключении в тюрьму Титта Руффо, известили об этом все культурные центры Европы и Америки. Сообщение это произвело сенсацию и вызвало всеобщее негодование. Это возымело свое действие. Фашистское правительство еще считалось с общественным мнением Европы и Америки и находило подчас необходимым с фиглярской ловкостью становиться перед этим общественным мнением в «красивые» позы. Титта Руффо продержали в тюрьме недолго, а затем решили применить к нему иные методы воздействия. Певцу (он переехал к тому времени к себе на виллу во Флоренцию) были обещаны сказочные условия в случае, если он согласится признать существующий режим и выступить в кинофильме, посвященном событиям 28 октября 1922 года (так называемому «походу на Рим», захвату власти Муссолини и провозглашению фашистской диктатуры). Сценарий фильма принадлежал Джоваккино Форцано, самому популярному в то время драматургу Италии, либреттисту, оперному и кинорежиссеру, редактору газеты «Национе», сотруднику «Джорнале д'Италия», автору и организатору массовых зрелищ и драматических представлений, прославляющих фашистский режим. Но Титта Руффо был непоколебим и категорически отказывался от какой бы то ни было формы сотрудничества с фашистами. Им так и не удалось добиться, чтобы голос знаменитого певца хотя бы один раз зазвучал по их просьбе в фашистской Италии. Зато 26 июля 1943 года, когда по стране разнеслась весть об аресте Муссолини и взволнованные жители Флоренции толпами высыпали на улицы, Титта Руффо вышел на балкон своей виллы и во весь голос запел ставший международным гимн освобождения, запел «Марсельезу», тотчас подхваченную сотнями голосов.