Владимир Ковтонюк - Разъезд Тюра-Там

Генеральный секретарь держал себя раскованно, как и подобает хозяину. Он подозвал к себе представительного чиновника и сказал ему, кивнув в сторону соседнего, более просторного зала:

— Давай, отправляй эту звездобратию.

Де Голль, благодаря усилиям слегка запнувшегося переводчика, услышал эту фразу в следующей интерпретации:

— Господин генерал, пожалуйста, отправляйте в путь представителей прессы.

Переводчик постоянно переводил Президенту то, о чём говорил Генеральный секретарь членам русского правительства, а также отдельные выкрики из толпы журналистов, фрагменты беседы между незнакомыми президенту людьми. Делал он это тихим голосом, стоя за спиной Президента и улавливая, на что обращает внимание Президент в ту или иную минуту. Его перевод звучал, как шум прибоя, если обратишь на него внимание, то слышишь его, а если не обращать внимания, то шум пропадает. Кроме этого, переводчик, будучи давним сотрудником посольства Франции, знал многих лично, а некоторых по газетным публикациям и передачам русского телевидения, и считал своим долгом пояснять отдельные детали происходящего. Поэтому Президент был полностью в курсе общей тональности обстановки, царившей перед отлётом в здании аэровокзала.

Президент так же узнал, что чиновник, которому Генеральный секретарь только что дал распоряжение отправлять первым самолётом прессу, до недавнего времени был личным пилотом Генерального секретаря, когда тот работал в Казахстане. Теперь он — заместитель министра Гражданской авиации русских.

Генеральный секретарь посчитал своим долгом пояснить Президенту, что решение отправить журналистов первыми продиктовано пожеланием, чтобы у них было время для отдыха и приведения себя в порядок. Это взбодрит их энтузиазм освещения встречи лидеров двух стран в аэропорту города Новосибирска.

Но журналисты, улетевшие в Сибирь, так и не дождались правительственного самолёта ни в этот, ни в следующий день. Самолёт словно исчез. Представители русских властей в ответ на попытки выяснить местонахождение самолёта с Президентом и Генеральным секретарём только вежливо улыбались.

Позже знакомые журналисты говорили президенту, что никогда ещё не чувствовали себя в такой изоляции от всего мира. Впрочем, как выяснилось позже, таинственность только добавила шарма в их репортажи.

В том полете, Президент и Генеральный секретарь вели содержательную, не скованную протоколом, беседу, из которой Президент сделал вывод, что русские очень внимательно изучают его выступления в прессе, на телевидении и по радио.

Благожелательным тоном Генеральный секретарь рассказывал Президенту о необозримых просторах своей страны, о несметных богатствах её недр. Для освоения этих богатств, в чём, несомненно, заинтересована также и Европа, усилий только России недостаточно.

— Слишком много ресурсов — промышленных, научных, людских, финансовых — приходится расходовать на оборону, так как, к сожалению, холодную войну пока никто не отменил, — открыто посетовал Генеральный секретарь.

Но если бы к этому процессу подключилась Франция, и помогла бы России машинами, материалами, оборудованием, то освоение пространств пошло бы значительно быстрее.

Было бы крайне желательно, чтобы Господин Президент своим авторитетом способствовал привлечению к этому процессу и других стран Европы.

Русские же взамен смогли бы предложить Европе, и прежде всего Франции, сырьё, которого так не хватает, — нефть, газ, руду.

Впервые тогда у Президента мелькнула мысль о том, что это — стоящее дело.

Видимо, Генеральный секретарь был неплохим психологом и уловил перемену в настроении Президента.

— Господин Президент, — сказал Генеральный секретарь таким тоном, будто эта идея пришла к нему совершенно неожиданно. — Мы как раз пролетаем то место, на траверзе которого находится наш полигон для испытаний межконтинентальных баллистических ракет. Если нам отвернуть немного в сторону от теперешнего курса, то примерно через час самолёт сможет там приземлиться.

На самом деле, Леонид Ильич Брежнев давно, ещё с прошлой зимы, вынашивал идею показать наши ракеты авторитетному лидеру какой-нибудь европейской страны.

В тот день охота в Завидово была на редкость удачной. Он, стоя на вышке, наблюдал, как на заснеженную поляну к кормушкам вышла стая диких кабанов. Ветер дул от стаи в его сторону, и кабаны совершенно не чуяли опасности. Он не стал стрелять в самого большого, а не спеша прицелился в голову годовалого экземпляра. Он видел, что именно его выстрел, а не выстрел егеря, затаившегося неподалёку, высек на лбу кабанчика, будто на броне танка, небольшой фонтан и, как боксера на ринге, уложил его в нокаут. Кабанчик удачно упал, подставив ухо для второго выстрела.

Вечером, когда за ужином собрались все приехавшие в Завидово члены Политбюро, Генеральный секретарь, умиротворенный свежим воздухом, заботами по разделке туши кабанчика и парилкой, хлопнул рюмку водки и, пока Косыгин и Подгорный замешкались, обсуждая какую-то новость, послал вдогонку за первой рюмкой вторую. Подождав, пока водка приятным теплом разойдется по всему телу, Генеральный секретарь начал беседу:

— Что-то мы эти ракеты делаем, делаем, а Запад нас не боится.

Алексей Николаевич Косыгин, Председатель Совета Министров СССР, пожевал тонкими, синими губами, при одном взгляде на которые казалось, что ему постоянно холодно:

— По-моему мы всё это чрезмерно засекретили.

Николай Викторович Подгорный, Председатель Президиума Верховного Совета СССР, неожиданно поддержал Косыгина:

— С тех пор, как Никита во время Кубинского кризиса подкинул американцам ежа в штаны, мы закрылись, вползли, как улитка в раковину, и ни кому ничего не показываем. Меня вот и «демократы» спрашивают, надежен ли советский щит? — Подгорный имел в виду страны Народной демократии. — А некоторые даже просят показать им пуски ракет, хотят поучаствовать в кооперации.

Так за неспешной беседой было решено, что самым выгодным будет как бы случайно показать пуски ракет с полигона в Казахстане Президенту Франции Шарлю де Голлю, а уж он расскажет о впечатлениях главам всех государств, включая Президента Соединенных штатов Линдона Джонсона.

Примерно за полтора месяца до обозначенной даты визита Президента Франции главным конструкторам Челомею, Мишину, Янгелю, Глушко, Исаеву, Косбергу и службам полигона была дана команда на подготовку выставок в монтажно-испытательных корпусах, а также подготовку пусков всех типов ракет, имевшихся на то время в СССР. А имелось многое: надежно летали челомеевская ракета «Протон», королёвская «семёрка», янгелевские Р-16 и Р-36. Причем, ракету Р-36 предполагалось запустить как с открытой стартовой позиции, так и впервые, хотя это было связано с невероятным риском, из шахты.