Наталья Старосельская - Повседневная жизнь «русского» Китая

«Строили город по проекту из Санкт-Петербурга, а освященный лес для первых церквей привезли аж из Вологды, — пишет А. Кабанов. — Первоначально Харбин задумывался как временное пристанище для тех, кто строил и охранял Китайскую Восточггую железную дорогу (КВЖД), но уже в 1917 году в городе постоянно проживало 100 тысяч русских — намного больше, чем китайцев. Очень скоро город стал центром всего Северо-Восточного Китая, и именно там Генри Пу И, император марионеточного государства Маньчжоу-Го, разместил свою столицу после оккупации Маньчжурии Японией».

Пестрый, шумный, яркий, многонациональный, этот город действительно в чем-то схож с Санкт-Петербургом, а местами — с Москвой или другими крупными городами Российской империи. Возникнув на месте маленького китайского селения, он как-то очень быстро вырос и приобрел важное значение для всей Маньчжурии — северо-восточной части Китая, когда-то носившей название Дунбэй, что в переводе с китайского и означало «северо-восток». Исконно эти земли принадлежали маньчжурам, и в давние времена здесь существовало государство, образованное из мелких уделов полководцем, дипломатом, выдающейся личностью своего времени Нурхаци (1559–1626). Государство, о котором английский исследователь Е. Кемп писал: «Рассказ о возвышении маньчжурской династии подобен роману». Но, наверное, и о падении мощной династии можно было бы написать фундаментальный роман, как и о всей этой земле, на которой происходило очень много событий, повлиявших не только на историю России, но и на историю других стран.

Полоса отчуждения — вот еще одно наименование этого края, который пересекала КВЖД. Наименование, которое можно толковать географически, политически, а можно и символически — не было ли изначально предначертано этой земле стать частью русского Рассеяния и вместить в себя все те скорби и радости, что были присущи островам Рассеяния во Франции и Чехии, Германии и Соединенных Штатах Америки…

писал журналист и поэт Михаил Шмейссер, осознавая отличие этой области Рассеяния от других и даже в поэтическом раздумии ставя ударение так, как ставят его и сегодня выходцы из «русского» Китая — из Харбин», в Харбине… И в этой особенности чувствуется, видится связь с давними и прочными корнями: спустя десятилетия после революции 1917 года русская колония продолжала хранить традиционный, дореволюционный, уклад жизни.

Есть на Земле загадочные места: то ли какая-то особая энергетика здесь сосредоточена, то ли Божий Промысел с особой пристальностью направлен именно сюда, в данную точку, но внезапный бурный расцвет этих мест не воспринимается как странность, причуда судьбы, а выглядит совершенно закономерным.

Так случилось и с маленькой китайской деревушкой, всего за несколько лет ставшей крупнейшим промышленным и культурным центром полосы отчуждения КВЖД.

В книге Георгия Васильевича Мелихова читаем: «Это полоса территории вдоль железной дороги и вокруг ее разъездов, станций и городов, на которую у Китая по-прежнему оставались все суверенные права, но которая временно, на срок эксплуатации дороги, по Контракту о постройке КВЖД поступала в полное административное управление руководства дороги.

Это было соглашение, подписанное без какого-либо принуждения, — напротив, — по обоюдному согласию правительств России и Китая, по Договору о дружбе двух стран 1896 года, содержавшему пункт о постройке русскими Китайско-Восточной железной Дороги. Все права российских граждан в Маньчжурии и Китае — их право экстерриториальности — «арапне с гражданами других европейских государств и США, право иметь свою полицию, свой суд Россия получила еще по русско-китайскому договору 1860 года, а отнюдь не по контракту о постройке КВЖД. Далее, Китай не был в состоянии собственными силами обеспечить безопасность строителей дороги от нападений бесчисленных шаек хунхузов в Маньчжурии, и поэтому России пришлось, опять же по соглашению с Китаем, создать собственную Охранную стражу дороги, защищавшую КВЖД от подобных нападений и совершенно не вмешивавшуюся во внутренние китайские дела. И это была специально для этой цели созданная Охранная стража КВЖД, а отнюдь не регулярная русская армия, что важно отметить, ввиду сегодняшних нападок на нее некоторых китайских историков.

Таким образом, полоса отчуждения КВЖД была территорией с особым статусом, вытекающим исключительно из специфики проходившей по ней железной дороги — дороги русской на китайской земле, — территорией, по договору с Китаем, управляемой полностью администрацией этой железной дороги, что, безусловно, придавало ей особые и специфические черты — политические, экономические, культурные, да и военные тоже…

… Город Харбин занимал почти десятую (!) часть всей полосы отчуждения КВЖД».

И на этой части преимущественно селились русские, создавшие свою мощную колонию.

Впрочем, русская колония существовала уже к началу XX века, задолго до того, как хлынул в Харбин поток эмигрантов. И, кстати, одной из причин этого потока можно, наверное, считать то, что издавна на этих землях процветало православие. Может быть, для русских это не было осознанным мотивом, но подспудно это обстоятельство, разумеется, играло свою роль.

Как и близость полосы отчуждения к России, дарившая иллюзорную возможность легкого возвращения…

В 1899 году в Харбине был возведен Свято-Николаевский кафедральный собор. Он находился в центре площади, и крест, венчавший храм, притягивал взоры. Площадь, таким образом, становилась центром города, куда стремились все православные, и первые здания начали возводиться именно вокруг нее.

В 1966 году, во время «культурной революции» в Китае, Свято-Николаевский собор был разрушен хуннэйбинами. Но даже на несовершенных фотографиях хорошо видно, какой редкой красотой и гармоничностью отличалось это здание!.. Именно здесь 10 ноября 1918 года накануне 25-й годовщины со дня смерти П. И. Чайковского (она была чуть позже, 15 ноября) была отслужена панихида по великому композитору и хор собора исполнил все песнопения литургии Иоанна Златоуста (опус 41).

С этого дня, как отмечает в своей книге Г. В. Мелихов, «установилась традиция ежегоднего исполнения 25 октября хором главного храма Харбина… этого замечательного творения русского гения».

Смотришь на фотографию и — словно некий оптический обман происходит, как будто взор проникает сквозь стены: видишь внутреннее убранство, видишь толпу молящихся, в которой отчетливо различаешь знакомые лица, слышишь звуки — мощные, пробуждающие в душе одновременно смирение и молитвенный экстаз, звуки литургии.