П. Асташенков - Конструктор легендарных ИЛов

Аннотация издательства: В предлагаемой читателю книге П. Т. Асташенков рассказывает о том, как из вологодского деревенского парня Сергея Ильюшина рос и формировался генеральный авиационный конструктор и как под его руководством создавались и создаются первоклассные самолеты.

На живописном берегу Истры — притока Москвы-реки — стоит необычный памятник — боевой самолет, штурмовик ИЛ-2. Грозная машина устремлена ввысь, и вся она как бы дышит напряжением тех боев, которые кипели здесь осенью 1941-го, когда полчища гитлеровцев остервенело рвались к Москве. Но на их пути стали мужество защитников столицы, шквал огня с земли и с неба. В нашем крылатом строю был и штурмовик, прозванный немцами «черная смерть».

Очень хорошо о нем сказал дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт СССР Георгий Тимофеевич Береговой, отлично знавший его в боевых полетах, в сражениях с немецко-фашистскими захватчиками.

«В ИЛ-2, как самолете поля боя, — говорил он, — конструктивно очень удачно найдено сочетание скорости, маневра, брони и огня. Его удары по врагу были неожиданными и сокрушительными». [2]

Как же родился, как был создан этот прославившийся в боях с врагом в годы Великой Отечественной войны ИЛ-2 и другие ИЛы, представляющие собой удивительные творения человеческого разума и бороздящие мировой воздушный океан в наши дни?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо рассказать о жизненном и творческом пути их создателя и творца, генерального авиаконструктора Сергея Владимировича Ильюшина.

31 марта 1894 г. в семье крестьянина деревни Дилялево, Вологодской губернии, Владимира Ивановича Ильюшина родился сын Сергей. Деревня, где проходило детство Сергея, живописно раскинулась вблизи Кубенского озера, протянувшегося извилистой и довольно широкой лентой почти на 50 километров. Выйдя за околицу Дилялева, можно увидеть приозерный лес, над темной стеной которого возвышались освещенные солнцем золотые купола десятка церквей. А дальше во впадине поблескивала вода.

Сколько помнит себя Сергей, впечатление от озера никогда не покидало его: то оно голубое и тихое, то темное и бурное с крупной волной, то рябовато-серое от сильного ветра. За день цвет воды менялся несколько раз. Озеро не только доставляло мальчишке множество утех зимой и летом, но и помогало прокормиться всей семье.

А в семье было ни много ни мало — девять детей. Двое мальчиков, правда, умерли. Но пятеро ребят и две девочки росли, и от родителей требовалась изворотливость, чтобы их прокормить. [3]

Хлеба с двух наделов земли (а наделы давались лишь на взрослых) не хватало. Земля была плохой, родила слабо. Принадлежала она казне, каждую осень нужно было вносить за нее немалый оброк. Как ни надрывался на работе Владимир Иванович от зари до зари, достатка не нажил, кроме того, без чего обходиться совсем нельзя было — избы, лошади, коровы да мелкого крестьянского скарба. Позже пришлось продать и лошадь.

Мать, Анна Васильевна, под стать мужу, была сильной и работящей. Когда он уходил на заработки, сама вела все хозяйство. А уходил он почти каждый год, нанимаясь землекопом. Бывало, что отец уходил далеко, подряжался на работы на морском канале в Петербурге.

Как только старшему сыну Василию исполнилось пятнадцать, его тоже снарядили на заработки. В родную деревню он больше не вернулся.

Вслед за старшим ушли из дома Николай, Павел и Степан. И тоже в возрасте 15–17 лет. Остался с родителями лишь самый меньший — Сергей. 9-ти лет он пошел в земскую школу, в селе Березники, в двух с половиной километрах от Дилялева. Больше всех предметов нравились мальчишке математика, география и русский язык.

Читать Сергей научился в шесть лет от брата Степана. Первыми его книгами были «Часослов» и «Ветхий завет». В школе он еще больше пристрастился к чтению. Как только раздавался звонок, его друзья стремглав летели со школьного крыльца, а Сергей оставался в классе у библиотечного шкафа — выбирал книги для домашнего чтения.

В девять лет он начал работать.

…В жаркий июльский день маленький Сергеи помогал отцу косить траву у озера. Рядом была делянка [4] деревенского богатея торговца Никуличева. Приближался вечер, солнце уже клонилось к закату, когда на покосе появилась внушительная фигура Никуличева. Он остановился у вешек, обозначавших его делянку, и вдруг закричал, повернувшись в сторону отца и матери Сергея:

— Проклятая голытьба! В мою делянку залезла!

Сергей видел, как дрогнули руки отца, державшие косу, как выронила грабли мать, разбивавшая валы. Они, понурившись, молчали, хотя и травинки чужой не тронули…

И еще запало в душу ребенка унижение, которое он испытал, когда, держась рукой за грубую юбку матери, входил вместе с нею в магазин того же Никуличева. Было это перед праздником. Мать специально выждала, когда народу в магазине будет поменьше и мстительный Никуличев не сможет публично осрамить ее. Чтобы разжалобить торговца, она и взяла с собой Сережу. На всю жизнь запомнилось, как виновато входила мать в магазин, как просила в долг:

— Мне бы мучицы да сахарку…

Очень хотелось в эти минуты Сереже быть сильным, защитить мать от обидчика, чтобы она распрямилась — стройная, красивая — и больше никого никогда не боялась…

Детским умом Сережа понял, что, если будет учиться, освоит какую-то важную и нужную людям специальность, тогда-то и станет по-настоящему на ноги и родителям поможет.

В 1905 г. отцу исполнилось шестьдесят пять, а матери — пятьдесят восемь. Мережки на озере Владимир Иванович перестал ставить, забота о ловле рыбы перешла к Сергею.

Новые заботы и трудности не помешали ему, однако, [5] в 12 лет кончить земскую школу и с помощью учительницы продолжать заниматься самостоятельно.

Жилось семье трудно. Зимой 1909 года мать пошла с Сергеем к подрядчику, набиравшему чернорабочих на фабрику в село Яковлевское под Кострому. Дюжий мужик придирчиво оглядел мальчугана. Заметив матери, что сын «ростом не вышел, но костью крепок», махнул рукой:

— Годится, — и дал за Сергея задаток: пять рублей.

Так Ильюшин в пятнадцать лет нанялся чернорабочим. В мае отправился в Костромскую губернию, на фабрику. Работа сразу же показалась невыносимо тяжелой — его поставили крючником, и ему приходилось целый день крючком подтягивать тачку с землей. К вечеру тело наливалось свинцом, спина разламывалась, руки болели. Ночь не приносила облегчения. В сарае, где на нарах спали рабочие, было душно. Питание было скудное, да и за него удерживали из 10 рублей, причитавшихся ему в месяц.