Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики

Пришлось мне самому вставать и идти за бутылкой. Это было как раз то, что мне было нужно! Выпив из горлышка портвейн («Крымский красный» — 18 градусов, дешевый), я откусил немного сырка и приказал ребятам:

— Чтобы все было в порядке, иначе всех поубиваю и уволю! Нет, сперва уволю, потом поубиваю! Тьфу!

Я зашел в заросли поближе к речке, постелил газету, на которой лежал сырок, и прилег на густую мягкую траву. Летняя жара, бутылка «Крымского красного» и пережитые страхи сморили меня. Я заснул, и, видимо, надолго. Потому, что когда Толя растолкал меня, дело шло уже к вечеру.

— Ребята поставили сцепление, правда, его картер пробит, но это пустяки. Ехать можно! Все в порядке.

Еще полностью не проснувшись, я сел в салон автобуса и погрозил пальцем уже протрезвевшему Славику.

— В следующий раз ты сядешь на этот гидравлический стул! — и я показал ему на мое место испытателя. Славик промолчал, но решительно покачал головой.

Мы доехали до института и поставили автобус в специальный загон, где ворам до него было не добраться. Назавтра опять были испытания, и я опять сидел на своем «гидравлическом стуле», находя его лишь немногим комфортнее электрического. Почти все полезные показатели «гибридов» — маховично-вариаторного и гидравлического, совпали. И КПД, и экономия топлива и снижение токсичности (которое мы измеряли вместе с Санэпидстанцией Курска), были очень близки для обоих типов гибрида. Только размеры и вес гидравлического «гибрида» были намного больше маховично-вариаторного. Зато, повторяю, почти все его части можно было купить. Дорого, но купить! А у маховично-вариаторного все было намного меньше, проще и дешевле, но надо было делать самим!

Но когда я поехал в Министерство автомобильной промышленности докладывать о результатах испытаний, меня ждал печальный сюрприз. Покровитель мой — Д. Д. Мельман, оказывается, недавно умер; такая же судьба постигла и зам. министра, с которым мы разговаривали. Обескураженный, я вернулся в Курск. Во Львове тему пока оплачивали, и мы с Толей Черным продолжали работы.

Забегая вперед, проинформирую, что в развитых «капиталистических» странах (не на Кубе, не в Албании, и не в Северной Корее!), конечно, маховичные гибриды предпочтительнее гидравлических. Но привод, то есть, то чем у нас был вариатор, чаще всего электрический. И не потому, что электричество здесь очень подходит. Просто вариатора толкового пока нет. Но будет! По секрету скажу, что опытные образцы такого мы уже изготовили и испытали! Но до этого — еще лет двадцать.

Наступило лето, отпуск и пора спокойной любви. Чтобы без постоянных разъездов, конспиративных квартир и нелегальных встреч. Лиля — на Кавказ с детьми, а я — по «пробиванию диссертации в ВАКе», то есть в Москву к Тамаре. Тамара была уже вполне здоровой, активной, только волосы на голове росли очень уж медленно — их несколько раз еще брили. Она начала уже прилично «поддавать», и что хуже всего, ревновать меня. К жене, к неизвестным ей женщинам из ИМАШа, к той, с кем я иногда езжу в поезде. Я несколько раз не позволял Тамаре провожать меня на вокзал, понимая, что увидеть Томочку со мной в двухместном купе, она рада не будет. Это и вселило в нее подозрения…

Несколько раз она приходила в ИМАШ, якобы к Моне по научным вопросам. Но кому надо и не надо заявляла:

— Видите ли, я — любовница Нурбея Владимировича!

Лора была возмущена до предела.

— Как ей ни стыдно показываться в лаборатории, где все так любят и уважают жену Нурбея Владимировича! — такую мысль высказала она разок на «женсовете» лаборатории.

Моня хохотал до слез:

— Нет предела женскому ханжеству! Кто-кто говорил бы, но только не Лора! Ведь вся лаборатория, даже весь институт знает, кто она тебе!

Тут самый раз вспомнить, что недавно перед самой защитой у меня завелся в Москве друг, настоящий и близкий. Это был сотрудник одного из сверхсекретных КБ, с которым мы вели хозрасчетную работу по супермаховикам. А кроме сугубо научно-технических вопросов, мы сошлись с ним на сексуальной почве (бога ради, не подумайте дурного!). Конечно же, он был знаком и с Лилей, и с Лорой, и с Тамарой, и с Томочкой.

Но Элия (это старинное еврейское имя), или как я его называл — Элик, был сексуальным гигантом. А для гигантского секса нужно иметь, кроме дамы, которую, как оказалось, найти было не так уж трудно, еще и надежного напарника-мужика. Который не разболтает всем, в том числе и жене (а Элик был женат, причем на очень доброй и красивой женщине!), да и не «наградит» ничем. И главное — надо было понравиться даме, которой уже нравится Элик.

И выбор Элика сошелся на мне. Теперь я, приезжая в Москву, провожая Томочку или нет, утром же звоню Элику и узнаю — «задействован» ли я на сегодня. Если нет — иду с вечера к Лоре (для меня она всегда была свободна), и на ночь остаюсь с ней, одной, или как обычно.

Если же «задействован», то на ночь иду все равно к Лоре, но перед этим, днем «отрабатываю» дружбу с Эликом. Дело в том, что успех в таком предприятии выпадает «фифти-фифти».

Встречались мы обычно на конспиративной квартире, которую Элик снимал или «одалживал» у друзей. Сценарий был таков — я ждал у дома, когда Элик и «девочка» зайдут в подъезд. Через минут двадцать я звонил в дверь. Парочка уже обычно сидела на кухне и выпивала. Мне наливали, я присаживался, выпивали еще, а потом я выходил в туалет. В это время Элик и «девочка» уже заходили в комнату, «девочка» раздевалась и ложилась в постель. Я выходил из туалета и громко кашлял. Элик выходил из комнаты и объявлял вердикт.

Вариант первый (мрачно, с сожалением): «Девочка сказала, что ты ей физически неприятен! Прости, друг!». Мы целовались с Эликом, и я уходил к Лоре пораньше.

Вариант второй (радостно, скороговоркой): «Раздевайся на кухне и неожиданно войди минут через пять!».

Чего ради дружбы не сделаешь! Поступал как сказано, и бесстрашно входил…Не надо нездоровых эмоций, ничего сверхъестественного не происходило, вы все видели это миллион раз в соответствующих фильмах. Клянусь, что было все так, как там, без существенных отклонений!

Иногда «девочка» не устраивала меня, тогда я тут же, после первой рюмки, отзывал Элика и говорил: «Элик, я столько не выпью и не сумею помочь тебе! Прости друг!». Мы целовались с Эликом, и я опять же уходил к Лоре пораньше.

Но были и нестандартные случаи. Как-то раз я уже готовился сообщить Элику, что столько не выпью, но он сделал ужасные глаза и сказал: «Это невозможно! Она помогла мне купить мебель, и я обещал ей групповуху! Кровь из носа, но надо!»

Тогда я зашел на кухню снова, выпил стакан водки и снял с себя тельняшку. Элик выпил и тоже разделся по пояс. А надо сказать, что Элик — толстячок, такой жирненький, гладенький, красивый толстячок. Сама же «девочка» — еврейка, лет пятидесяти, упитанная и выглядевшая чуть старше своего возраста. Она сообщила Элику, что ни разу в жизни не изменяла своему мужу, судя по последующему, тоже жирненькому толстячку. И вдруг решилась изменить, причем сразу с двумя — анекдот!