Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики

Но молодой преподаватель, который потом вел у нас математику и всегда ставил мне «отлично», на сей раз почему-то «заартачился», стал говорить, что я не понимаю мною же написанного, и уже ставил «удовлетворительно». Тогда я, как меня учили бывалые люди, громко и серьезно потребовал:

— Я требую проэкзаменовать себя на комиссии, я имею право на это!

Преподаватель стушевался, стал перебирать какие-то бумаги и заглядывать в них. Затем, неожиданно пошел на попятную и спросил:

А какую же оценку вы хотите?

— Только «отлично», как я и получил по всем остальным предметам! — твердо и, глядя в глаза преподавателю, ответил я.

— Хорошо, хорошо, будет вам «отлично», — и преподаватель проставил мне в лист эту оценку.

Что сыграло свою роль в такой метаморфозе математика, не знаю. Может быть, мои отличные оценки по предыдущим экзаменам, или уверенность, с которой я потребовал комиссию. А может быть и тот значок, что проставил проректор около моей фамилии на собеседовании …

Я хоть и изменил имидж, прошлое пока преследовало меня. После экзаменов я, как обычно, поехал на отдых в Сухуми, на сей раз всего недели на две — больше времени не оставалось. Взял с собой резиновые эспандеры, чтобы не потерять спортивную форму.

Весь день я проводил на пляже, то плавая, то делая «стойку» на руках, то занимаясь с эспандерами. К тому времени я имел вполне спортивную фигуру — мышцы, какие только можно было «накачать» без анаболических стероидов, которых тогда не знали. У меня не было ни капли жира под кожей — по мне можно было изучать анатомию, и тонкая «осиная» талия — 56 сантиметров в обхвате. Как-то на пляже ко мне подошел фотограф и предложил бесплатно сфотографировать меня:

— Три штука — тебе, один большой штука — мне, на выставка! Идет? — предложил фотограф.

Он поставил меня в позу культуриста с согнутыми в локтях руками и сжатыми кулаками, щелкнул несколько раз затвором.

Назавтра, идя на пляж, я увидел на доске с фотографиями свой большой портрет. Фотография получилась наславу — я никогда не думал, что выгляжу столь внушительно, «Рисующий» солнечный свет подчеркивал рельефность мышц. Фотограф сдержал свое обещание и дал мне три фотографии 9х12, одна из которых сохранилась у меня до сих пор. Когда у меня плохое настроение, я иногда смотрю на эту фотографию — красивое телосложение, рельефные мышцы, гордое надменное выражение лица супермена! После этой фотографии мне лучше было не глядеть сейчас на себя в зеркало — откуда взялся этот «дед» с желчным лицом и мешками «хорошо прожитых лет» под глазами?

После выставления моей фотографии на пляжной доске, мои акции на пляже серьезно выросли. Утром же ко мне подошла симпатичная, невысокая, спортивного вида девушка.

— Я — акробатка первого разряда, зовут меня Нина, представилась девушка, — я москвичка, учусь в МАИ на четвертом курсе, — добавила она, знакомясь.

— А я штангист того же разряда, и только что поступил в Политехнический в Тбилиси, — представился я, вставая.

Нина была поражена, узнав, что мне всего семнадцать лет, она была уверена, что мне лет двадцать пять, не меньше. Мне всегда давали возраст больше реального, даже сейчас …

Нина предложила мне «выжать» ее на вытянутых руках, ну, а она попробует сделать на моих руках «стойку».

— Только сам держи мое равновесие, я этого сделать не смогу — предупредила она. Нина весила не более пятидесяти килограммов, это была «пушинка» для меня. Я поднял ее на вытянутые руки, и Нина медленно, по-силовому, вышла в стойку. Пляж зааплодировал. Мы постепенно усложняли нашу программу, превратив наше пребывание на пляже в шоу для отдыхающих. Когда силовые упражнения надоедали, мы отправлялись плавать, плавали часами.

Плавая с Ниной, я заметил, что она заигрывает со мной, щупает меня за бока и ноги, обнимает за спину и приказывает «буксировать» ее. Она нравилась мне, но я боялся ее. Боялся, что прояви я какую-нибудь инициативу, она, как Фаина, обзовет меня подонком. Поэтому после пляжа я отправлялся прямо домой, не реагируя на предложения Нины встретиться вечером на танцплощадке. Танцплощадки я боялся как огня — я не умел танцевать и боялся опозориться.

Так подошло время моего отъезда домой — билет был уже куплен. Но когда я сообщил Нине о том, что завтра уезжаю, она повела себя неадекватно.

— Как уезжаешь, значит, я с тобой потеряла целую неделю! — сердито сказала она и даже привстала с песка, — я думала, что ты так осторожно кадришь меня, а тебе, выходит, вовсе не нужна женщина! Давай пройдемся! — предложила она.

Мы вышли в тенистую аллею, где почти не было народа.

— Что же ты так подвел меня, ведь я рассчитывала, что ты пробудешь до конца августа и мы успеем, — она замялась, — пожить вместе, как люди! Ну, ты даешь! — возмущенно закончила она.

Вдруг она неожиданно обернулась и спросила:

— Завтра, а когда?

Я понял, что она спрашивает про отъезд, и ответил:

— Поздно вечером, около двенадцати ночи.

— Тогда мы успеем! — быстро проговорила Нина, и, нагнув мою голову к себе, поцеловала в губы.

Я вспомнил порывистые и страстные поцелуи Владика, но это было совсем другое. Нина втянула мои губы в свои и начала водить по ним языком, пытаясь раздвинуть губы и проникнуть в рот. Я, не понимая этой «техники», плотно сжал губы и даже стал отталкиваться от нее.

Нина отодвинула свое лицо и посмотрела на меня серьезными глазами.

— Ты что, нецелованный? — с жалостью спросила она. Я ответил уклончиво

— и да мол, и нет. Мне, конечно же, стыдно было признаться, что я сам целовал только девочку в раннем детстве, и уже потом меня самого целовал несовершеннолетний мальчишка.

— Да ты, никак, гомосексуалист! — вдруг сообразила Нина, — у вас на Кавказе много таких! Скажи, ты с мужиками трахался? — заглядывая в глаза, спрашивала Нина. Я почему-то густо покраснел и опустил голову.

Нет, ты ошибаешься, я не гомосексуал, я хорошо знаю, что это такое! — пытаясь оправдаться, использовал я устаревший термин, знакомый мне по «Мужчине и женщине».

«Лист»! — жестко добавила Нина, — Гомосексуалист, или педераст, если тебе так понятнее! — Господи, думала, что нашла здорового мужика, а нашла подружку! Слушай, подружка, не подходи ко мне больше, хорошо! А других девушек, которые будут к тебе подкатывать, впредь предупреждай, что ты не по их части! Так будет честнее, чем морочить им голову не по делу! Она отошла, оглядела меня на прощание и сказала:

— Надо же, дал Бог такое тело педику! А я-то, дура, потеряла столько времени на юге!

Мы расстались. Я пошел домой, заперся там в библиотеке и стал читать энциклопедию про гомосексуалов — а вдруг Нина и впрямь права. Ночью я даже всплакнул — что-то мне не везет с женским полом. Чем-то я не такой, не пойму только чем.