Вадим Эрлихман - Король тёмной стороны. Стивен Кинг в Америке и России

Особо следует сказать о переводе ненормативной лексики, которой у Кинга хватает — именно за это в пяти штатах его романы были изъяты из школьных библиотек. В пуританскую советскую эпоху все «этакие» слова тщательно вымарывались, и с наступлением новых времен многие решили, что нужно делать наоборот. Переводчики, включая и меня, аккуратно воспроизводили все авторские fuck, suck и cock, не заботясь, что в английском их обсценный смысл давно приглушен (именно поэтому в «Заводном апельсине» Берджеса герои ругались по-русски). Там подобные словечки просто служат для речевой характеристики персонажей, зато в мозгу неподготовленного (во всяком случае, в ту пору) русскоязычного читателя они вспыхивали красным фонарем, гася смысл. Где-то на «Длинном пути» я это понял и перестал аккуратничать. Хотя и сейчас не понимаю, когда чересчур целомудренные переводчики украшают текст «экскрементами» вместо «дерьма» и «совокуплением» вместо «траха». Во всяком случае, кинговским текстам подобные кружавчики точно не идут на пользу.

Переводили Кинга тогда не только в Москве, но и в Питере, Смоленске, Новгороде, но главным образом на «неньке Украине», еще не вполне привыкшей к своей незалежности. Большая часть тамошних переводов была откровенно ремесленной — ляпали как попало, лишь бы успеть поскорее. Тираж в основном продавался на российском рынке, где украинские книжки можно было отличить по кричаще-ярким обложкам. Особенно запомнилась серия со страшной красной (иногда зеленой) мордой на черном фоне, выходившая в Киеве под названием «Темный город». Ее издатели лихо меняли названия романов Кинга, делая их «страшнее» — «Сияние», к примеру, переименовали в «Странствующего дьявола». Врезалась в память аннотация к этому изданию: «Дух мцистивости и внищувания витае над готелем, преследуя родину маленького хлопчика. Зростае жах. Гынуть люди!» Да, тут уж ни убавить, ни прибавить!

В середине 90-х к переводческой деятельности начали возвращаться профессионалы, привыкшие работать медленно (что отвергалось предыдущей эпохой), но качественно. Тогда Татьяна Покидаева перевела первые тома «Темной Башни», Ирина Гурова — «Долорес Клэйборн», Наталья Рейн — рассказы из «Команды скелетов». Одновременно происходило укрупнение издательского дела — «Кэдмена» и его маломощных коллег начали вытеснять издательства-гиганты, тяготеющие к монополизму. Одним из них стало АСТ, которое с 1997 года сделалось фактически единственным издателем русского Кинга (в этом году разорился его последний конкурент на этом поприще — издательство «Мир»). АСТ аккуратно покупала права на издание, что было приятным сюрпризом для американцев. Задавшись целью издать полное собрание СК, оно привлекло для этого опытного переводчика Виктора Вебера, родившегося в 1950 году. Он к тому времени перевел многое из англо-американской классики, в том числе альтернативного заходеровскому «Винни Пуха». Первым его обращением к Кингу стала «Зеленая миля», за которую он взялся вместе с сыном Дмитрием. Сын вскоре отпал, а Виктор Анатольевич уже десять лет остается главным русским переводчиком «короля ужаса» (вот и пробралось в текст это жуткое определение! Вычеркнуть немедленно… нет, ладно, пускай остается. Надо же хоть раз его вспомнить).

Вебер открыл читателям много нового. Из переведенного им текста не исчезали абзацы и целые страницы, герои не меняли имена, а романы — названия. Появились даже — невиданное дело! — сноски, где разъяснялись непонятные термины. Все ценители единогласно считают его переводы самыми точными. Но в то же время, так сказать, не совсем «кинговскими». Слишком уж не похож переводчик на писателя — такой он трезвый, рациональный, здравомыслящий. В сносках, а порой и в тексте проглядывает его снисходительное отношение к кинговским страхам — «да ладно, все он выдумывает!» И к рок-музыке Вебер равнодушен, хотя к поэзии не глух. Прочтите хотя бы историю любви Роланда и Сьюзен из «Колдуна и кристалла» («птички и рыбки, медведи и зайки…»). Сентиментальные эпизоды удаются ему лучше саспенса, но для поздних романов СК это как раз неплохо. Нет, определенно, Вебер — лучший выбор, который способна предоставить Кингу наша оскудевшая переводческая элита.

Правда, не без ложки дегтя — забронзовев, Виктор Анатольевич стал допускать порой досадные ошибки (хоть и не мне, грешному, об этом говорить). В «Мешке с костями» Майк Нунэн вспоминает, как они с женой повесили на стену загородного дома голову мыши с колокольчиком на шее, дав ей имя Бантер. Этот колокольчик потом звякал, когда в доме появлялись призраки. Одни читатели возмущались извращенной фантазией писательской семейки, другие удивлялись, как колокольчик мог удержаться на «волосатой мышкиной шее» (бедный грызун!) А третьи сразу догададались, что переводчик просто спутал английские слова mouse и moose — в лесном Мэне гостиные часто украшают головой лося. Странно выглядит и взятый наугад из словаря перевод известнейшей испанской фразы Vaya con Dios (иди с Богом) как «подтрунивая над Богом» (это в последней «Темной Башне»). Примеры можно приводить и дальше, однако суть не в них. Самый лучший переводчик может ошибиться, но для этого существуют редакторы. А в АСТ на них, похоже, экономят не меньше, чем в покойном «Кэдмене».

На последних томах «Темной Башни» Вебер опробовал интересную новинку — «народный перевод». Он заключается в выкладывании оригинального текста в Интернет, где фанаты пытаются его перевести — с большим энтузиазмом и, конечно, бесплатно. После чего переводчик правит результат рукой мастера и ставит под ним свою фамилию. Это полезно и ему — экономятся усилия, — и людям, которые учатся читать любимого автора в оригинале, да и Кингу, романы которого в результате расцветают новыми красками. В общем, похоже, что будущие читатели еще долго будут говорить «Кинг», подразумевая «Вебер».

Отдельное «спасибо» Виктору Анатольевичу стоит сказать за титаническую работу — перевод четырех последних томов «Темной Башни». Три первых переводились целых четыре раза — некоей ремесленной бригадой, Феликсом Сарновым, Татьяной Покидаевой и загадочными Риной Ружже и Натальей Ачеркан. Их имена подозрительно похожи на вымышленные — например, фамилия «Ачеркан» будто специальтно придумана для редактора. Два последних перевода давно уже разделили поклонников эпопеи на враждующие лагеря, продолжив вечный спор приверженцев духа и буквы. При этом никто не назовет любой из них плохими. Вот знаменитое начало «Стрелка» в варианте Ружже-Ачеркан: «Человек в черном спасался бегством через пустыню, а стрелок преследовал его. Пустыня была апофеозом всех пустынь: бескрайняя, она тянулась во все стороны, должно быть, на целые парсеки, смыкаясь с небом. Слепящая безводная белизна, ровная, если не считать гор, которые туманной дымкой вырисовывались на горизонте, да бес-травы, приносящей сладостные грезы, кошмары, смерть. Дорогу указывали редкие надгробия дорожных знаков — некогда этот прорезающий толстую корку солончака тракт был большаком, по которому следовали дилижансы. Но мир сдвинулся с места и обезлюдел». [60] Пер. Р. Ружже, Н. Ачеркан.